Часть III. ВОСКРЕСЕНИЕ И ВОЗНЕСЕНИЕ
Часть III. ВОСКРЕСЕНИЕ И ВОЗНЕСЕНИЕ
Глава 7. ГЕНЕРАЛ-ПОЭТ, ГОПАК И КЛАССОВАЯ ВОНЬ
В рассуждениях философов мне всегда не хватало конкретики. С детства, можно сказать. Вызывают безусловное уважение их глубоко систематизированные знания и последовательность хронологического изложения ЧУЖИХ мыслей – от древних шумеров и греков… но в этом изложении нет ни одной самостоятельной мысли, а еще раньше – базовой аксиомы. То ли дело в математике: дважды два – четыре, синус на косинус завсегда котангенс.
В эпоху развитого социализма мне пытались вдолбить в четырех вузах, что основная теорема философии звучит так: «Что первично – дух или материя?» А мне было смешно, потому что слышалось: «Что было раньше – курица или яйцо?» Лично я ответил себе на этот вопрос лет в 12, когда до меня дошел смысл слов СМЕРТЬ и БЕСКОНЕЧНОСТЬ, и стало ясно: вначале было выеденное яйцо. Весь вопрос в том, кто его выел. Именно этот вопрос философы старательно обходят, опасаясь, видимо, упрека в непрофессионализме.
ИЛИ!
«Сила действия равна силе противодействия» – разве мог умница Изя Ньютон всерьез утверждать подобное? Не смею настаивать, но по-моему он имел в виду, что «условная равнодействующая неких реально действующих сил рано или поздно будет уравновешена условной же равнодействующей других реально действующих сил» - возможно, я заблуждаюсь…
ИЛИ: «Мир есть единство и непримиримая, до аннигиляции, вражда ДВУХ противоположностей». Двух! Диалектика и дуализм! Неужели и правда древние греки были такими дремучими? Такими ИЗМ-атиками? Может быть все-таки, это Маркс с Энгельсом, вослед за вождями французских революционеров и для оправдания матушки гильотины, настырно загоняли нас в ловушку дилеммы для идиотов: «Ты за большевиков али за коммунистов?»
Помнится, Гераклит как-то за завтраком говорил мне кое-что буквально обратное: «Мир есть органичное единство и непрекращающееся взаимодействие бесконечного множества противоРАСПОЛОЖЕННЫХ сил», вместо философии вражды подразумевая философию взаимодействия… Анаксагор (столь же как-то за обедом) просил меня передать В. И. Ленину совсем уже парадоксальное рассуждение, которое по-ульяновски зазвучало так: «Атом – это целая вселенная», на что я поспешил возразить: «А вселенная – это всего лишь чей-то атом». И вовсе не исключено, что атом этот входит в молекулу какого-нибудь хлорофилла, который в мякоти листочка только что сожрал симпатичный такой динозавр, извините, покакал и со всех ног удирает от ближайшего к нам собрата по разуму. А мы – там, в кучке, которая от него осталась, мечтаем о «большом контакте»…
Мои дьяволы, а тем более демоны и мелкая нечисть, никогда об этом не задумываются, потому что им это кажется бесполезным. Процентное соотношение думающих, читающих против безмозгло трудящихся и у нас в Аду то же, что и во всей Ойкумене. Демоны – это вообще всего лишь воплощенные людские страхи, а все реальные неприятности люди устраивают себе сами. Вполне успешно. Я на Земле себе лоб расшибал об эти аксиомы, и здесь – нате вам, пожалста, оказалось, что без них работать невозможно. Дед меня, видать, пожалел и решил протащить по девочкам…
- Давай к Асмодею, давненько я там не был.
- Что, у тебя в деревне девок мало было?- и мы с Астаротом оказались в серединке территории, на которой наказывают блудниц.
- Ой, ну при чем тут девки? Девки – они тоже разные бывают, но в пределах нормы надоедает даже разнообразие.- Первое ощущение ошеломило даже ко всему готового Люцифера: он попал в самый центр копошащегося клубка червей, змей, гигантских слизняков и прочей мерзости, отвислых задов, грудей, жирных ляжек, слипшихся волос и загребущих ладоней, переполненных страданием и похотью глаз и раззявленных слюнявых ртов…- А здесь они – самые-самые, высший класс, непревзойденная фантазия, необузданное сексолюбие…
- Светлейший император! Великий герцог! Честь какая! Милости прошу! Чего прикажете?- уже суетился вокруг них Асмодей.- Счастлив приветствовать вас в своих…
- Ну и грязища у тебя здесь, ну и вонь!
- Да где же грязища, ваше императорское величество? Мои девочки абсолютно стерильны – уверяю вас!
- Самолично проверяешь?- и он увидел разом тысячи совокуплений, садомазохистских сцен, тройных проникновений и трижды тройных враимопереплетений, кало-семя-слизе-извержений, кровь, пот, сопли, царапины, растерзанную плоть, мучительные судороги сладострастного пароксизма, которые невозможно остановить по собственной воле. Веками невозможно.
- Не без этого, а как же, регулярно, хотя и выборочно, конечно.
- Они у тебя хоть иногда моются?- Он почти не слышал собственного голоса за хлюпающими, сосущими, блюющими, рычащими, визжащими, проклинающими и умоляющими о пощаде звуками и воплями.- Тьфу, мерзость!
- Ко мне, ко мне в чертоги попрошу,- почтительно поддерживая Люцифера под локоть, Асмодей направил его из этого банно-туманного сумрака куда-то к свету.- Оно, конечно, с непривычки-то, в нос шибануло, но вы же должны понимать: мы им тут вовсе не удовольствие стремимся доставить.- И они оказались в прекрасном светлом зале.- Методом доведения до абсурда, так сказать… Вы же, как бывший сатирик, знаете, что это – наилучший метод воздействия на сознание и подсознание.
- Да уж какое там сознание! Лучше б ты им всем гениталии отшибал пинками, на кол сажал, плетьми истязал – все не так мерзко…
- Не можно даже сомневаться, и эти виды воздействия тоже применяется, могу показать – не желаете?
- Нет уж, уволь!
- Как прикажете, как прикажете.
- Я у тебя долго не задержусь – недосуг мне, так что…
- Ах, какая досада, ваше величество, неужели не изволите насладиться…
- Тьфу, блядь! Заткнешься ты или нет сегодня? Как твоя вся эта ебущаяся протоплазма в сражениях участвовать будет – я спрашиваю?
- Да за что же вы на меня гневаться-то изволите? Они тут, конечно же, не воины, хотя на пушечное мясо и сгодятся, но в основном – обозники, маркитантки, прачки, уборщицы, музыканты…
- Ясно.
- Как же без них на войне? Тем не менее, изволите ли видеть, мы ведь, ваши верные слуги, свою-то функцию по вашим же указаниям справляем.
- Нужду справляют!
- И нужду, а как же? И грязь кто-то выгребать обязан, и дерьмо, извините, и прочую мерзость.
- Да понимаю, понимаю, не обижайся – и правда, с непривычки-то…
- Вот мы – и есть мусорщики, ассенизаторы. Мы перерабатываем все человеческие отходы – в том числе любовные - расщепляем до элементарного уровня и возвращаем в мир чистенькими, стерильными. Стерильные такие протончики-электрончики, из которых можно построить молекулу водорода или хлорофилла, а можно - урана-239; стерильные слова, буковки, знаки, которые обозначают только то, что обозначают – без контекста; стерильные чувства, эмоции, ощущения… А как же? И в раю не без греха.
- Да? И в раю, говоришь? То есть, если они там, в раю, изволят кушать, нектарчики пить (и водочкой, наверное, тоже балуются втихаря – а?), так они же вынуждены… это самое… и наоборот?
- Серут! Блюют и трахаются – не извольте сумлеваться!
- И ангелочки тоже?
- Вот те на! И ангелочки, разумеется, а как же? Куды ж им говно-то из себя девать? Ежели периодически не облегчаться – летать тяжко, по себе знаю. Я же до своего назначения дьяволом и производства в архидьяволы – за что я вам навек благодарен – простым демоном служил.- Я глянул на него с веселым удивлением.- Да-а, как щас помню: любимый облик был, конечно, драконий – в соответствии с вашим гороскопом…
- Ну, ты – жох…
- Дык искуситель же!
- Так это ты и есть главный искуситель?
- А за что ж вы меня так возвысили? Я, надо полагать, и есть.
- Змей?
- И змей тоже. Токмо неудобство это – на брюхе-то ползать. Вот я себе – за некоторые заслуги перед Самим – крылья-то и выторговал…
- Так это ты в саду едемском бардак устроил?
- Ну, я – не я, но без меня, чего уж там, не обошлось…
- Так это же разврат получается, групповуха, свальный грех, нарушение всех заповедей одновременно?
- Дык и это же надоедает! Ну-к попробуй-ка тыщу лет подряд каждый день факаться со всеми подряд, с кем хошь и кто вздумает возжелать тебя! Там же всё – добровольно… Задница-то – не казённая! Сдуру-то и на головке мозоль натрёшь. Вот Маньке-то и поручили хоть какие-то правила разработать, приличия ввести.
- Маньке? Какой такой… Магдалене – что ли?
- А какой же еще?
- Так и она тоже в раю?
- А где ж ей быть? Рядом с Иисусом, официальная жена.
- Да ты што-о-о? А… а… Мария?
- Мать Мария – мать и есть, королева-мать. На парадных церемониях первым и главным выступает Отец, слева – Санта-Мария, справа – Иисус Христос, рядом с ним, чуть позади, Магдалена, чё ж тут непонятного? И над всеми над ними – нимб.
- Над каждым?
- Не-е-ет, не тот пошлый кружочек, конечно, который на иконках рисуют над лысинами святых. Эти как бы все окружены сиянием – слабеньким таки полем энергетической защиты. Ну, как всяческие шарлатаны на земле изображают биополе человека – видели?
- Так?
- Вот, а когда они все вместе собираются - поля объединяются, аж потрескивать начинают, кислород в озон перегоняют, штоб чужая вонь им обоняние не оскорбляла…
- Тьфу ты, блин, и тут аристократские замашки?
- А ка-а-ак же! Это не тут аристократские – это там райские… Во-от, поле становится единым, и все они вместе как бы омордотворяют саму святость - Бога-Духа, то есть.
- Угу. Понял. Ну, в общем-то, я так и представлял все это, хоть и не настолько художественно, как ты нарисовал, спасибо.
- Рад служить.
- Свободен. Дальше я уж сам дофантазирую. Пойди позови Астарота – где он там застрял? Нам пора.
- Вы, ваша светлость, знаете все и сами, внутренним знанием, просто вам некогда было со всей этой мелочевкой разбираться.
- Иди, иди уже… Стой! А почему ты меня назвал «ваша СВЕТЛОСТЬ»?
- А как же? Это, простите меня, дурака, вовсе не графский титул и не княжеский. Вы – светлейший император, повелитель огня и солнц, воплощенная мечта всех императоров и властолюбцев …
- Даже так – солнц?
- А что, у вас, разве, не было такого ощущения, что стоит вам бровью шевельнуть – планетные системы с орбит сорвутся?
- Ты еще скажи, что вон та сверх-новая недавно из-за меня взорвалась.
- Хохотать надо потише! Каждое ваше неосторожное… ну, точнее, чересчур заряженное, эмоционально перенасыщенное движение – это какая-нибудь космическая катастрофочка, сладостный такой катаклизм, извержение вулканчика, гибель тысяч и тысяч ни в чем неповинных существ, кровища, горестное мычание и стоны… Ах, какая вкуснотища!
- Эй-эй, лопнешь сейчас от вожделения.
- М-дя-ау, а ка-а-ак же…
- И что мне делать, как уследить за всем?
- Да ничего особенного и делать не след – просто сдерживаться, наступать себе на хвост, вести себя прилично – вот и все.
- А что это ты так разочарованно говоришь про это?
- Дык мы же - не всемогущи, мы лишь от ваших щедрот и питаемся. Чем больше хулиганите вы, тем больше крови, страданий, греховной пищи достается нам, рядовым чертям.
- Это ты-то – рядовой?
- И это – обратно же, как вы соизволите приказать, так и станет. А вот и Великий герцог! Как поразвлекались?
- Все прекрасно, спасибо.
- Старый ты кобель! Дело говори, некогда нам тут…
- Докладываю: продовольствие, выпивка, лекарства, развлечения и прочие квартирьерные вопросы отрегулированы, по-моему, все предусмотрено, вплоть до запасных иголок и хозяйственного мыла.
- Вижу. Благодарю вас, Асмодей.
- Счастлив служить!
- Куда мы теперь, Астарот?
- Как скажешь…
- Ну, еще бы, нажрался кот сметаны, теперь ему без разницы. К Сатанаилу!
Где-то в глубинах сознания все у меня потихоньку выстраивалось в четкую схему. Схему, причем, мной же и установленную. Ну, не мной одним – в целом Ойкумена устроена по нашему соглашению с Господом… Только не с Иисусом, конечно – как минимум, с Отцом. Это – как минимум, а как максимум? Эхе-хе… Ладно, давай-ка зафиксируем то, что прояснилось, пока летим в гости.
ВСЕЛЕННАЯ – это ВСЁ. Она не имеет ни границ, ни пределов, закономерности так перемешаны со случайностями, что порядок обнаружить невозможно. Лишь в условно измеряемых капсулах (ойкуменах) этого всеохватного пространства закономерности начинают проявлять себя сколько-нибудь заметно – да и то, лишь для умеющих наблюдать. Чем меньше объем – тем больше наблюдаемых изнутри закономерностей, действительных, впрочем, только для этой конкретной капсулы.
КОММЕНТАРИЙ: Мироздания, галактики, туманности – мизерные частички, абсолютно случайно разбросанные по всему неохватному пространству Космоса, объемы которого просто неизмеримы и никоим образом несопоставимы даже с метагалактиками.
СЛЕДСТВИЕ 1: Закономерности случайны, обнаруживаются случайно, в случайно возникших капсулах, случайно возбудившимся от случайных причин Разумом.
СЛЕДСТВИЕ 2: Закономерности бессмысленны с точки зрения Вселенной, обнаруживаются, действуют и приобретают все больший смысл для все меньших объемов. Обнаруженные в данном конкретном объеме закономерности могут не действовать в соседнем, а могут действовать (если захотят) с таким вывихом, что мозги набекрень.
СЛЕДСТВИЕ ИЗ СЛЕДСТВИЯ 2.1: Точка зрения Вселенной – далеко не бессмыслица, хотя ее и нет, и быть не может.
Короче: Вселенная – это полный бардак (синоним – Хаос).
КОСМОС – абсолютная пустота пространства, то есть, абсолютное НИЧЕГО, бесконечное по объему или слегка ограниченное радиусом в миллиарды наших парсек; но таких «ограниченных» кусков во Вселенной бесконечно много. Иногда в них залетают шматки энергий, шальные нейтрино или взбесившиеся галактики, которым вздумалось прогуляться за пределами своих орбит, но для Космоса они равны, одинаково ничтожны по своему воздействию, разница между ними в пределе стремится к нулю, а звездная туманность вполне может оказаться куском электрона для какого-нибудь мега-атома.
МАТЕРИЯ – абсолютная противоположность Космоса, столь же бесконечная по количественным и качественным характеристикам, как сама Вселенная. По объему или плотности может быть почти равна нулю (точка, «черная дыра») и\или бесконечности (группа галактик, «мироздание»), причем – одновременно.
ПРИРОДА (синоним – ЖИЗНЬ) – абсолютная противоположность первых трех категорий; она всегда ограничена, заключена в капсулу и представляет наибольший интерес для Разума. Чем менее развит Разум – тем уже границы познаваемой Природы, тем жестче проявляющие себя закономерности и тем примитивнее правила, по которым она развивается (иначе говоря – складывается Судьба). Но таких капсул во Вселенной - неизмеряемое множество, что и позволяет говорить о бесконечности Природы вообще и бесконечности ее влияния на судьбы Материи, Космоса и самой Вселенной.
БОГ (ДУХ СВЯТОЙ) – вот! Тут-то все и запутывается! - растворен в Природе и определяет все нематериальные характеристики Вселенной…
* * *
Сатана встретил меня на границе своих владений в какой-то рабочей робе, смиренный, скучный и официальный.
- Ты чего сегодня, Сати? Устал?
- Да уж, загонял ты меня изрядно.
- Ладно, потерпи, могу обрадовать: все только начинается.
- О-о-уфффф!
- Ладно, покажи пару фокусов, да поедем уже заклятых друзей встречать.
Перед ярко освещенной стеклянной стеной один коренастенький мужичок приседает в псевдо-русской пляске, а второй – лысенький, пузатенький, в украинской косоворотке – стоит над ним с хлыстом. Когда останавливается граммофонная пластинка, останавливается и падает в изнеможении коренастенький. Лысенький бьет его хлыстом, что-то орет, заставляет встать, завести граммофон и поставить пластинку сначала. Ясно, что гопак исполняется не первый раз.
А за стеной – богато накрытый стол, кавказские вина, шашлыки, фрукты. Члены политбюро ЦК КПСС, высокопоставленные деятели партии и советского правительства - от Каменева, Зиновьева, Троцкого, Кирова до Берии, Молотова, полковника Брежнева и генерал-поэта Андропова - кушают, глазеют порнуху и довоенные комедии, ждут своей очереди поиздеваться над бывшим вождем всех времен и народов. И каждый станет вымещать своё.
- А где же Владимир Ильич?
- Владимир Ильич нынче по графику собирает свои обговняканные портреты, вылавливает из нужников страницы из всех 55 томов ПСС, брошюрует, переплетает и складывает в аккуратные штабеля.
- И много удалось собрать?
- Много! Горы!
- Должно быть, вонь стоит жутчайшая?
- Заблуждаетесь, батенька, грандиознейшая классовая вонь начинается, когда он эти штабеля собственноручно поджигает. «Искрой» запалит, «Правдой» раскочегарит, если не разгорается – бензинчиком из броневичка плеснет.
- И, что, так – вечно?
- Не-ет, ваше императорское величество, как можно? Все по справедливости. Это – легкотрудная работа, в перерывах между прочими наказаниями. Адову населению надо дать время и возможность обгадить такое количество страниц…
- А как же «рукописи не горят»?
- Так это – не рукописи, это – тиражи горят. Рукописи – у него в кабинете. И первые экземпляры каждого из переизданий. И вот сидит он, бедолага, и сравнивает – где он сам писал, а где ему институты его имени приписали. И что из этого проистекло в истории. Матери-и-ится!.. Во мука-мученическая!
- Так у него и кабинет есть?
- Натурально! Кремлевский. И Наденька забегает, и Дзержинский с расстрельными списками, и даже ходоков к нему периодически пускают.
- А этих-то – зачем?
- Ясно, не жалобы с челобитными подавать. Они ему теперь не то, что нужно и положено было, говорят, а то, что действительно думают про советскую власть. К нему здесь и теперь пускают всех, кого он там и тогда не принял. Кого расстрелял. Кем пожертвовал ради мировой революции. Он уже спорить устал – просто сидит и слушает.
- Да уж… Книжки жечь, пожалуй, и правда – отдых.
- Вот почему он не торопится и «рыло не воротит». Напечатано-то, конечно, много, но не бесконечное же множество! Лет на 200-400 непрерывной работы, может быть, и хватило бы…
- Принцип адекватности наказания?
- Неизбежности и адекватности, позвольте уточнить. В строгом соответствии с вашим гениальным произведением «И аз воздам».
- Да вы, что, сговорились культ моей личности пестовать?
- Обязательно, как без культа, что это за император получится? И потом, если уж человек высказывает по-настоящему гениальные мысли – значит, они обязаны работать, созрели, стало быть.
- А эта мысль – гениальная?
- Безусловно! Это – формула всеобщей справедливости, «аз воздам» - это не только и не столько «бог накажет», сколько «я сам себе готовлю наказание», «по вере моей мне и воздастся» - как с плюсом, так и с минусом.
- Ишь ты, трактователи… Ну, ладно, а что потом?
- Потом? У Ленина? У него, знаете ли, за 30 лет активной революционной деятельности, плюс 70 лет советской власти накопилось приблизительно… Я не знаю, сейчас прикинем… Если помножить грубо на 200 миллионов населения – стало быть, что-то около 20 миллиардов человеко-лет грехов, больших и малых, тяжких и не очень. Вот, пока не отработает на полную катушку, так и будет здесь мыкаться.
- И, что, он не пытался загримироваться, законспирироваться?
- Чтобы за границу сбежать? Натурально, пытался.
- И?
- Так тут же по всем периметрам гуляют стаи бродячих псов, гиены, волки, шакалы – концентрированные человеческие страхи, только дрессированные. Вечно голодные, злые, беспощадные. Вурдалаки. Вервольфы. Поймают – порвут, поиздеваются, искалечат и обратно приволокут. И никаких «железных занавесов» не нужно.
- То есть, насмерть не загрызают?
- На какую же такую на смерть? Их жертвы уже померли, прежде чем сюда попасть. Души наших грешников заключены в нечто среднее между реальной телесной оболочкой и энергоинформационным полем.
- Материальной?
- Ну, как сказать? Все материально – даже мысль. А еще плотнее, к примеру, идея или хорошо проработанный проект. Так если смотреть – то да, материальная. Эта оболочка испытывает все ощущения, чувства, страдания и удовольствия, что и земная – а как же иначе? Иначе их ни наказать у нас, ни вечным кайфом в раю не наградить… Только она не изнашивается. И не забывает ничего. Не стареет, регенерируется стопроцентно и даже без шрамов, но о-очень болезненно. Повышенный болевой порог, зато и гипер-удовольствие, а что вы хотели?
- Ну да, ну да, конечно же, как же я сам-то не додумался, что и я – тоже из того же теста состряпан.
- Да ладно тебе, Люци, все ты понимаешь.
- Не все еще. Или, может быть, и все, но как-то неуверенно. Это больше похоже на догадку, чем на знание.
- И догадка твоя верна, Люцифер, у тебя иначе не бывает. Смелее: говори, я тебя не выдам.
- Наши энергоинформационные, как ты говоришь, субстанции – это еще не души… Нет, неправильно: души, но еще не тот дух святой, который пишут с большой буквы.- Сатана кивнул.- А Дух Святой – это ВСЁ, он везде, это – Вселенная и есть, Его временная «штаб- квартира» там, где только что взорвалась сверхновая и вот-вот начнется новая история – возможно, история нового Разума.
- И там как раз – и твое место тоже…
- Это почему это?
- Еще поймешь, продолжай.
- Родился человек – вдохнул с первым воздухом частичку Всемирной души; помер – издох, испустил дух, выдохнул; разница между вдохом и выдохом – и есть суть и смысл его жизни. От него остается только то, что о нем помнят, и столько, сколько помнят. А потом его дух растворяется во Всемирной душе бесследно, остается вот эта вот энергоинформационная оболочка – тем менее четкая, чем меньше в ней духа. Так что, любителям возводить себе (и другим) вечные памятники стоит посочувствовать – а ну как эти памятники обрекают на вечные же муки?
- Ну, видишь, как четко ты все понимаешь. Тебя вот помнят, боятся, изучают – вон ты какой у нас сильный да красивый!
Я вздохнул:
- Трепач… Хорошо, Сати, я к тебе как-нибудь потом еще заскочу, расскажешь мне про своих знаменитейших зэков.
- О-о-о, интереснейшие экземпляры попадаются!
- Догадываюсь. А пока ты мне опиши, как организовано твое воинство, кто командует?
- Тоже мне, нашел проблему! У меня здесь четыре генералиссимуса, все маршалы, цари, узурпаторы…
- И Суворов, и Чан Кай Ши?
- Безусловно! И Вашингтон с Наполеоном, и Одиссей с Константином, и Жуков с Гитлером, одних только Александров – от Македонского до второго Романова…
- Ну, понятно. Из генералов целую армию составить можно.
- Да можно-то и группу армий, только воевать она не будет. Перегрызутся.
- И это ясно, быстренько покажи мне структуру, проекты возможных операций – и дальше полетим, некогда мне.
- Твой фаворит уже сунул нос в большую часть моих военных секретов – ты отзови его, пока он все мои тайны не выведал.
- Он мне очень помогает, Сати.
- Да я все понимаю, товарищ главнокомандующий…
- Прекрати обижаться! Некогда сейчас, друг. Потом поговорим как следует. Сейчас ты занят больше, чем я – на тебе вся военная часть дела. А я – ты пойми – я же только что из человеческой оболочки вылупился, меня сомнения и страхи одолевают, напортачить боюсь.
- Ты все делаешь правильно, Люци, аж удивительно.
- Ну вот и славно.
- Мои маршалы с генералиссимусами собрались, ждут – залетишь подбодрить?
- Нет, Сати, полагаю, что нет. Лишнее это. Давай ты у них главнокомандующим останешься, ты один.
- «Первый всегда один»?
- Вот-ы-йименно! Негоже мне при них свое превосходство над тобой демонстрировать.
- Ну, спасибо.
- Не стоит благодарности, дружище, так просто правильнее.
- Вот и я про то же.
- Нам пора. И прошу тебя на балу быть во всем воинском блеске… Знаю, знаю, ты это не любишь, но мне нужно – мне нужно, понимаешь?- чтобы именно ты был при всех своих побрякушках. Бал-то - придворный.
- И на территории победителя, ты имеешь в виду?
- Тише, Сати, не спеши, не опережай события.
- Слушаюсь, шеф!
- Астарот! Ты где, старый проказник?
- Я здесь, ваше величество,- он материализовался у меня перед носом,- как всегда.
- Домой! Там ожидает сюрприз покруче твоих завистников,- улыбнулся я хозяину, сделал ручкой и мы со старым герцогом исчезли.
* * *
- Так, Астарот,- подлетая к Дворцу Семи сказал я,- ты давай своими делами займись, твои протокольно-процедурные таланты вот-вот понадобятся, а я пока…
- Я чувствую, у вас какая-то серьезная встреча намечается?
- Чувствуй, чувствуй, только про свои обязанности не забывай.
- Ну-у, шеф…
- Давай, давай, двигай. Бал чтобы у меня был по всем канонам!
- Да будут, будет, не извольте беспокоиться, ваше величество,- и круто сменил орбиту.
- Я вошел в приемную и увидел округлившиеся глаза онемевшей от изумления Стеллочки:
- Там…- она махнула ручкой в сторону кабинета.- Он…
- Я усмехнулся:
- Что, похож?
- Как привидение.
- Страшно? Тебе, Стеллочка, кто-то может быть страшен?
- У-у-у-у…
Ад замер в ожидании этой встречи. Я вошел и остановился, как вкопанный. Да. Такого сходства добиться невозможно. Он стоял посреди громадного кабинета, спокойно смотрел на меня и молча покачивался с пятки на носок.
- Ну, привет,- решился, наконец, я на правах принимающей стороны.
- Привет. Мне тоже смешно.
- Тебе, как, трон уступить или сам возьмешь?
- Самоубийство, старик, не столько грех, сколько глупость.
- Да меня Маммона задушит – упустить такой гешефт, как же! Помнишь кота Матроскина? «У меня теперь две коровы будет!» Слышишь, он аж дышать перестал?
- Да, давай-ка отгородимся, поговорим тет-а-тет.
Ад очнулся и зашевелился.
- Что там наш заклятый друг – новым Армагеддоном не грозит?
- Грозит, конечно.
- Но понимает, что мы стали сильнее – это я сообразил, я спрашиваю: когда сходка – есть ли у нас с тобой время подготовиться? Все же не каждый век с Господом встречаемся.
- Вельзевул там – оттягивает, как может. Погоди, так ты, что же, не всю информацию скачал?- и я постучал себе пальцем по лбу.
- И не собираюсь пока – давай извлечем максимум…
- Ага, если ты всю информацию возьмешь, мы как бы одним мозгом станем, а эдак нас двое…
- Только вот Отцу об этом знать не полагается – сможем скрыть?
- Если договоримся: кто из нас первый.
- Ты, конечно!
- А вот и нет: се – человек, а человек – существо слабое.
- Справлялся же до сих пор?
- Не знаю…
- Не думаю, что СЕЙЧАС кто-то из нас более человек – мы сравнялись, но точки зрения у нас с тобой разные и это дает шанс, понимаешь? Правда, этот шанс может нам и вовсе не понадобиться, но все же.
- Надо быть готовыми именно к боевым действиям?
- На всякий случай – надо. Правда, пока нас двое, пока мы разные…
- Весь вопрос только в том, как убедить Отца, что мы – это всего лишь два тела при одном мозге. Иначе он на уступки не пойдет. Как?
- А никак. Мы ему просто заявляем об этом – а там пусть не верит. Если не поверит – поймет, что мы все еще сильнее. А поверит – так мы его условие выполнили…
- Угроза угрозы? Классно! Черт тебя побери, Люцифер, ты откуда такой взялся?
- Оттуда же, откуда и ты. Теперь уже – из той же клоаки. И за это, между прочим, мы с тобой должны бы поблагодарить Левиафана.
- Но-но-но, ты мне внутреннюю политику не ломай!
- Да не буду, не буду.
- «Поблагодарить…» Да я вот только что его партию к ногтю прижал – все остальные тоже заткнулись на всякий случай.
- Сатана с Вельзевулом – надежные союзники?
- Да. И надолго. А при твоей угрозе угрозы – еще прочнее. Плюс Маммона – сто процентов, Асмодей… ну, 70-80. Да и старика в ссылку теперь можно не возвращать – вдвоем-то мы его удержим в узде.
- А он тебя крепко поддержал?
- Не то слово! Без него я бы не справился.
* * *
Глава 8. КОГДА БОГ И ДЬЯВОЛ ЕДИНОДУШНЫ»
Кажется, это было где-то в Словении. Мы мотылялись на новеньком «Ягуаре» по Европе - без руля и без ветрил: из Киева в Кишинев, из Бакау в Варшаву, из Вены в Прагу, а из Бухареста в Тирану. Там погрузились на паром и к вечеру высадились десантом в Бари. Если бы за нами следил весь Интерпол плюс поголовно все национальные контрразведчики вселенной – они все равно потеряли бы нас в Италии. Разработать, а тем более обосновать такой маршрут мог бы, ну, разве что, вдрызг пьяный заяц. Как мы перебрались через горы в Неаполь, я не помню, но потом были Салерно, Рим, Сан-Марино, Венеция и Милан, а уж только после Бергамо мы оказались на моей новой родине – в Монако. А где-то между нам попалась та самая церквушка, о которой мечтала Елена.
- Вла-ад? Влад! Ты где? Ты выспался? Уже позавтракал?
- Уже позавтракал? Обедать уже без тебя собрался. Уже! Уже собак всех окрестно-соседских перекусал…
- Собак-то зачем? Соседок – еще понятно…
- Интересно! Чё я тут один, что ли, должен страдать? Пусть и они тоже заражают всех остальных – может и тебя кто покусает, моим бешенством заразит.
- Тогда одевайся – поехали. Только поприличнее… Ну, фрак, конечно, не обязательно, хотя в самый раз, но ладно уж…
- Куда поехали?
- Ты мне доверяешь? По-прежнему? На все сто?
- Да хоть на двести, если ты так прощенья просишь! А если не просишь… Или если не так – так и я не так, и никуда я с тобой не поеду, и без тебя никуда не поеду, даже обратно – не только туда, но и вообще, пока не поцелуешь сладко-сладко и не поайэмсоришься, чтобы я сор из избы вынес и никогда с тобой не ссорился, хотя и не прощу тоже. Никогда!
- Турак! Ой, турак како-ой! Ой! Тебе кто разрешил мне лиф мять? Я же мятая не могу в церковь – я же невинная должна… Прекрати сейчас же! Какую я церквушку нашла-а! Вла-ад! Игрушечка! Красс-сивая-а! Поехали скорее!
- А компот?
- Потом пообедаем – отметим заодно.
- Что отметим?
- Компот отметим! Поехали!
И все было именно так, как хотела она: мы обвенчались тихо-тихо, медленно-торжественно, спокойно и как-то даже обыденно – ну, подумаешь, покалякали с Господом о том, о сем, получили от дедушки напутствие, он нас погладил по головушкам да и отпустил с миром. Только священник, когда переписывал из паспортов наши реквизиты в брачное свидетельство, как-то странно посмотрел на Елену, аж она на него даже как-то прицыкнула, что ли… Мол, тихо мне! Ты свое получил? Вот и пиши, и помалкивай. Но я и тогда не обратил на это должного внимания, поскольку пьян был без капли вина до счастливого обалдения.
- Ты – аферистка?
- Я тебя люблю.
- Ты – психичка ненормальная?
- Я тебя люблю.
- Ты…
- Да! Люблю.
- И ты…
- Конечно! Абсолютно! Без вопросов. Все что хочешь! Только хоти почаще – все исполню!
- Как джинн?
- Джинниха… Джинница?
- Нет, не пойдет – как фея?
- Да.
- Как Элли – принцесса эльфов?
- Н-ну… почти. Почти в десятку.
- Нет, тогда ты у меня будешь… Ты у меня будешь… Ты у меня Королова Фей – вот ты кто у меня будешь! Только Юных Фей, ладно? Королева Юных Фей – пойдет?
- М-м-м… Пожалуй, пока что рановато… И аббревиатура неблагозвучная…
- Какая аббревиатура?
- КЮФ.
- Какой кюф, почему кюф, кого это кто куда кюф?
- Принцесса – лучше. Точнее. Устроит тебя принцесса?
- Принцесса? Меня? При твоем-то бешеном честолюбии? Та устроит – чиво там! Сойдет за третий сорт! Временно, пока ты сама не подберешь себе подходящее королевство с благозвучной аббревиатурой. Кюф с ним – принцесса так принцесса!
- Нет, с тобой совершенно невозможно говорить о серьезных вещах! Я тебя спрашиваю: как бы ты отнесся к тому, чтобы я была принцессой?
- Та заради бога! Я вас умоляю, шо мне стоит всех остальных собак планеты перекусать? Та хоть завтра – сегодня я уже не в форме! Не готовился – зарядку не сотворил сранья на закате. Не, ну, королева, конеша, луче! Императрица – та и вовсе ни в какие ворота не лезет, но мы впихнем!
- Ты неисправим.
- Нижашто!
- Любишь меня?
- Как дурак. Последний.
- Даже несмотря на мое честолюбие и брачное свидетельство?
- Та про што такое вы мне гутарите? Я уже и забыл… А какая разница? У чём?
- Не ёрничай.
- Не, ну интереснейшее кино получается - меня сначала женят, а потом спрашуют: ты, мол, как, не против? Уже? А, мол, уже – как? У?
- Хочешь – порву сейчас, и никто ничего никогда не узнает.
- Да мне какое дело до всех этих НИКТО? Никто – они и есть никто. Ты – кто?
- Я? Я – твоя жена. Я – твоя. И я – жена. Твоя. Только для тебя. Вся. Как я и мечтала всю жизнь. Так хочешь – порву?
- Йййя тттебе порррву!!! Дай сюда, сумасбродка!
- Понимаешь, мне уже достаточно – я уже была за тобой замужем.
- Пять минут?
- А хотя бы! Все, сбылась моя самая заветная детская мечта – я спокойна абсолютно, я получила ВСЁ и еще чуточек. Всего несколько дней? Или часов? Да какая разница по сравнению с бесконечностью? Если ты меня сейчас бросишь… Я не знаю, жить-то, наверное, останусь… Хотя… Черт знает, серьезно. Я про это не думала. Я очень надеюсь на тебя, я все же думаю, что ты – вечен, ты – ну, как Горец, и это я умру у тебя на руках. Состарившись. Обидно только, что ты меня старую увидишь – некрасивую… Вот… Я думаю, что эти вечные из сериала… Там что-то недодумано, а ты – настоящий. Ты – и правда Сатана. Ты – мой величайший Дьявол, Демон моей души. Бородатый Демон. Я не могу выйти за тебя замуж на время… То есть, я не могу с тобой развестись – в смысле. Понимаешь? Ты – во мне. Как Дух святой. Ты правильно сказал: я родилась - вдохнула твой дух; умру – испущу твой дух вместе со своим теплом и последним дыханием. Вот это – мой Ты, понимаешь? Мой! А бумажка… На, спрячь куда-нибудь, пусть лежит на случай потери памяти и старческого маразма.
- Ого! Ты хоть понимаешь, что даже если захочешь потом когда-нибудь, уже не сможешь никому сказать ничего подобного? Это ведь неповторимо. Ты хоть понимаешь, какую страшную клятву ты дала сейчас самому Сатане?
- Отчего же страшную? Я не боюсь, тебя, милый, ты все перепутал! Я тебя люблю, мой Сатана! Тебя самого. И тебя сАмого. Чего бы ради я тебя боялась, когда я вью из тебя веревки, чтобы себя же этими веревками повязать туда-сюда-обратно и не развязаться никогда…
- Уфф! Да-а-а-а! Вот это – это! – вот это – да!
Я вышел из-за столика, опустился перед ней на колено, поцеловал мизинчик:
- Клянусь. И принимаю твою клятву. Посвяти меня в свои вечные рыцари!
- Столовым ножом – сойдет?
- Ой, да господи, какая разница?
И она взяла со стола нож, освятила своим поцелуем, возложила мне на голову и плечи, дала поцеловать… Какая-то бабулька из местных пристегнула обратно челюсть, шмыгнула носом, промакнула глаза подолом и, покачивая головой от недоумения, зашаркала по своим делам.
Я вернулся на место.
- Я не закончила – ты разрешишь мне продолжить тост?
- Отныне ты не должна у меня спрашивать разрешения: тебе можно все. Без ограничений.
- Ты мне ТАК веришь?
- Так. Давно. Сегодня – во всяком случае.
- Это очень важно. А еще важнее, что это я перед лицом Бога стала твоей женой. А ты – моим мужем. Пусть даже не первым… Ой, то есть, пусть это я у тебя не первая и даже не единственная – мне все равно – главное, что ты перед лицом Бога МОЙ. Муж. Мой Муж. Перед лицом – понимаешь? Мне все равно, что скажут люди, папа… римский – тоже, в том числе.
- А римский тоже может вмешаться?
- Не исключено. Но с этим я справлюсь.
- С римским?
- И с римским, и с единокровным, и со всеми остальными. Это неважно… То есть, важно, конечно – но для людей. Вон для той бабки, например. А мне гораздо важнее, что ты меня ВЗЯЛ. Я – твоя. Ты – мой! Я тебя люблю больше бога… Какой может быть бог… Нет, бог – это Бог… А шампанское еще осталось? Какая может быть любовь к богу… Нет, тут я маленько подзапуталась – тут ты мне лучше объяснишь: я же люблю тебя по-твоему, и Бог у меня тоже твой, и ты – мой Бог, и он ничем не лучше…
- Это, то есть, я лучше самого себя, хотя и не хуже? Ага. Но и не лучше. Угу. Без разницы потому что. Тэк-с. Бог. Я? Я – бывший Сатана, который Бог? А чё? Правильно – так оно и есть.
Ну — да, я — Сатана, и — что?
Ты против что-нибудь имеешь?
Ты это МНЕ сказать посмеешь?
Да не посмеешь ни за что!
- Ни за что! Читай еще!
- И что с того, что я, Сатир,
скупаю грешные душонки
и плаваю, как... в ополонке?
Да весь ваш мир - сплошной сортир!
- Еще! Еще! Ка-а-ак ты читаешь!
- Не ошибаюсь я, уймись:
я все про вас, людишек, знаю –
- ЗНА-А-АЮ! Не помнить…
- НЕ ПОМНИТЬ я предпочитаю,
что было и что есть с людьми.
«Что будет?» — что за чепуха,
никто про это знать не может:
не знает Бог, что мне положит
в финале этого стиха.
- Я знаю: еще!
- Так не противься, не дури:
ну, ты же видишь — бесполезно…
- Да я и не собиралась…
- … ты падаешь, и эта бездна
не вне тебя — внутри, внутри.
- Вот здесь: я тебя люблю! Еще, еще!!!
- Уверуй, вдумайся, пойми:
СВЯЩЕННЫЙ ГРЕХ — какая слитность!
Елена! Это же — молитва,
послушай: «Черт! МЕНЯ возьми!»
- Меня!!!
- Возьму, возьму!
Возьму!!
Возьму!!!
И ты сама не бойся — прыгай!
И станет жизнь сладким мигом
бездонного полета в тьму.
- Сладким мигом… Бесконечно сладким и бесконечно мигом.
- Душа твоя — уже моя,
так что ж ей — с телом расставаться?
Ну? Нет же? Не в чем сомневаться:
ты вся моя!
Моя!!
МОЯ!!!
- Твоя! За одно только это стихотворение – навек. И эта бездна не вне МЕНЯ – внутри, внутри…
* * *
- Здравствуйте. Могу я вам говорить?
- Почему нет? Можете.
- Есть поручений.
- Серьезно? Вы кто?
- Я… а-а… передачтик.
- Передатчик? Ага. От кого кому?
- Вы знаете, хотя и не знАком.
- Знаю, но не знакОм?
- Так, да.
- Ауф… А можно без ребусов-кроксвордов? Вы – кто, чего хотите?
- Не надо внервленный. Угроза нет.
- А что есть? Суть? Смысл? Короче!
- Елена не есть ваш двойня.
- Двойня?
- Один плюс один – дважды…
- Пара?
- Так: пара.
- Елена – мне не пара? Так. Почему?
- Вы… олдмен… старый человек.
- Это – наша проблема. Почему она касается вас? Вы ее любите? Вы – ее бывший бойфренд?
- О, нет, что вы! Я – нет! Я… телефоун…
- Передатчик?
- Так.
- От кого? От бойфренда?
- Отец.
- А. Угу. Понял. Андестенд. Отец Елены?
- Йес.
- Гуд. И – что? Что он велел мне передать?
- Вы – не пара.
- Я это знаю. Елена это знает. Еще что?
- Елена имеет жених. Она должна… мэрид… женить. Она должна… чилдрен… наследник.
- Жених? Он ее любит?
- Так.
- А она его?
- Не так. Нет информаций.
- Нет информации или не любит?
- Нет информаций.
- Так. А Елена знает, что у нее есть жених?
- Не так.
- Не знает?
- Не хочет.
- Ну, слава богу, разобрались. Елена НЕ знает, что у нее есть жених, да? А папа знает?
- Папа знает. Папа хочет.
- Во-от! Стало быть, пусть папа разговаривает с Еленой!
- Не так.
- Почему?
- Папа далеко, вы – близко. Очень. Плохо.
- Ну вот, я так и знал. Да говорил я ей все это, предупреждал! Вы знаете Елену?
- Я? Нет… соу-соу… мало-мало. Елена – вот,- высоко поднятая ладонь,- я – вот,- низко опущенная ладонь.
- А, понял. Передатчик, телефон?
- Да, так.
- Но вы знаете, что Елена – ухх! Р-р-р! Сила! Характер, напор, мощь… Как это? Генерал!
- Елена? О-о, Елена – йес – дженерал!
- Маршал, да?
- Так, так!
- Елена хочет – мужчина делает, подчиняется. Понял?
- Да-а! Елена хочет – о-о-о! Папа молчит!
- Ну вот, видишь? Даже папа молчит?
- Папа боится. Папа любит. Папа… внервленный. Папа… крэйзи.
- Папа – что?- я повертел пальцем у лба.
- Не-ет! Боится. Крэйзи – нет! Боится.
- А, с ума сходит от беспокойства. Ну, это понятно, это и я бы тоже… Да, это я понимаю. Давай так, телефон… Тебя как зовут?
- Зоут?
- Вот из ё нэйм?
- Джозеф. Джозеф Паркер.
- Отлично! Вот что, Джозеф Паркер. Я поговорю с Еленой – гут?
- Не так.
- Почему?
- Вы – джентльмен. Джентльмен должен решить. Джентльмен дать слово. Джентльмен должен уходить.
- А Елену спрашивать не обязательно?
- Вы – олдмен. Олд джентльмен. Она – янг леди. Любовь. Дженерал. Принцесс. Поздно. Любовь. Импоссибл.
- И – что?
- Дать слово. Уходить. Самолет. Раша. Папа дает деньги. Много. Миллион.
- О?
- Да.
- Миллион? Евро? Или долларов?
- Да. Много. Мало?
- Плохо.
- Мало?
- Плохо дело, говорю.
- Почему?
- Легче убить. Дешевле.
- Да. Телефон. Олдмен. Джентльмен. Слово.
- Понимаю.
- Два миллиона.
- Даже так?
- Так.
- А если я не соглашусь?
- Олдмен. Плохо. Сердце. Хоспис. Плохо.
- Да что ты заладил – олдмен, олдмен? Без тебя знаю, что олдмен. Убьешь, что ли?
- Сердце. Хоспитал. Медикал импоссибл. Плохо. Два миллиона.
- А Елену вы и спросить не хотите?
- Елена – дженерал. Елена хочет – мужчина подчиняется. Импоссибл.
- Бесполезно?
- Так! Джентльмен решает. Слово – два миллиона. Самолет, Раша. Нет – хоспис. Сердце. Плохо. Олдмен.
- Эпикриз.
- Уот?
- А пять миллионов?
- Пять? Файв миллиэн евро? Нет информаций. Телефон. Туморроу – завтра. Здесь. Меридиум.
- Завтра в полдень? Здесь?
- Так.
- Ну, так – дык так.
- Слово?
- Нет. Завтра. Маньяна. Туморроу.
- Гут. Завтра. Слово?
- Завтра слово, завтра.
- Елена – не знать. Не надо. Плохо.
- Хорошо, хорошо! Плохо – так плохо. Хорошо – плохо, плохо – хорошо… Что за жизнь?!
- Два миллиона. Сейчас. Хорошо.
- Прямо сейчас? Здесь?
- Так.
- У тебя с собой, что ли?
- Уот?
- Деньги где, мани?
- Кейс. Близко. Много – два кейс. Здесь. Паспорт. Нау. Хорошо. Слово?
- Что – паспорт?
- Новый паспорт. Здесь.
- Чей паспорт?
- Ваш. Новый. Здесь.
- Откуда? Ага, так, значит? Папа и это предусмотрел?
- Да, папа хороший.
- О-о, понимаю…
- Папа – дженерал. Папа любит. Папа думает… фьюче… будущее. Паспорт, кейс, два миллион евро, сейчас, слово, самолет – Раша.
- Ага, понятно, если шаг торга – целый миллион, что ему стоило сляпать паспорт? Фотку я им сам отправлял… Во ссучары! Да-а… А если я не хочу Раша? Если хочу в Лондон?
- О-ор Нюёк, Калифорний, Манама, Рома – вы решать. Только слово. Два миллион, паспорт, здесь, нау. Самолет…
- Дай сюда паспорт!
- Уот?
- Паспорт, говорю, дай посмотреть – вдруг фальшивый?
- Ноу! Паспорт – о-кей, паспорт – гут!
- Да, действительно – зачем ему? Заходим вон в банк через дорогу и в пять минут проверяем… Заодно деньги упаковываем, легализуем, переводим в чеки да на карточки… Он же не дурак… Папа – не дурак, нет?
- О-о, нноу! Нет! Папа – хороший, папа – дженерал! Экселенц!
- Ну – ясно. Ладно. Завтра! Завтра, полдень, здесь, пять миллионов – понял? Андэстэнд? Ййёб твою мать…
- О-кей, о-кей! О-кей, донт ворри, пять, завтра, полдень, о-кей.
- Чао, телефон, гуд бай, попугай! Экселенц. П-перрредатчик хренов… У-у-у, бляди паршивые, с-с-с…
- Донт ворри! Пять, хорошо, пять! Завтра. О-кей?
- Все, все, топай. Ай воз вери глэд то си ю. Завтра. О-кей. Бай-бай.
- Бай… Елена… - он свинтил просительную рожицу.- Не говорить, пли-из! Джентльмен?
- Гоу аут, еб твою душу! Уйдешь ты сегодня или нет?
- О-кей, о-кей! Бай. Си ю лэйтэ…
- Си, си, бай-бай!- сделал я ему ручкой и про себя тихонечко добавил: - Покуда я тебя не уложил…
* * *
- Эй, Ленка-пенка, ты где?
- Я-то здесь, это ты где? Что-нибудь случилось?
- Я к тебе еду, соскучился.
- Если бы ты и правда соскучился – был бы уже здесь. Вот я соскучилась – так я здесь, а ты где шляешься? Правда, ничего не случилось?
- Ур-ра! Семейная сцена! Бить будешь?
- С удовольствием!
- Ногами? По голове?
- Коленками. По носу.
- И выше?
- Выше – это уже как ты захочешь. Ты скоро?
- Да я уже почти подъехал – успеешь?
- Что?
- Всех любовников разогнать.
- Это – едва ли, вот раздеться могу успеть.
- Так ты, чего, одетая со всеми своими с любовниками?
- Это твое такси подъехало?
- Ага.
- Бегу… Привет! Почему так долго? Ты меня любишь?
- Здравствуй, моя сладкая! Прости, меня жутко важные дела задержали.
- Дела? Жутко важные? Очередной подарок мне искал? Я же тебе говорила…
- Да нет, лапа моя, и правда – дела.
- Не пугай меня.
- Что ты делала?
- Читала.
- Что?
- Тебя, что ж еще?
* * *
ГЕРАКЛЫ И САМОЗВАНЦЫ
Человек создан Богом случайно и низачем, в бесконечном ряду прочих тварей и созданий – в том числе и небелковых. Человек Богу не нужен – вот Истина. У Него своих дел – выше крыши, тем более что крыши нет. Во всяком случае, он Ему нужен не больше, чем мне нужен муравей.
Это – первая правда, которую надо признать, хоть и обидно.
Отсюда следует очень много чего, но вот к примеру: молитвы Богу не нужны, и никогда он их не слышал, и не было на свете «слово», поскольку слово придумали люди. Каждый народ - свое. На этой самой планетке. Слово, пища, климат, одежда, жилье определили КУЛЬТУРУ, национальные признаки, цивилизацию. Богу как было насрать на все это с самого начала – так и сейчас насрать. На Бога надеяться – значит плошать.
Нет никакого богочеловека, никогда не было и не будет. Есть самозванцы и герои, вожди и маршалы – есть неравенство, есть превосходство, есть сила. Колдовская, гипнотическая, нравственная, физическая и – самое главное – умственная. И Геракл в этом смысле куда симпатичнее, чем Христос, Магомет или Будда с Кришной. Красивше. Практичнее. Полезнее для народа. Честнее. Нравственнее – даже в блядстве своем.
Просто все они – произведенья чисто человечьи, хотя и Божьи, конечно, тоже, потому что Он – Автор ВСЕГО.
Поскольку БОГ ЕСТЬ!!!
Просто не такой, как мы себе малюем.
Истина есть в том, что Он есть. Точка. Не самый лучший и не самый важный – а просто единственный. Он больше, чем ты по сравнению с муравьем, больше галактики по сравнению с атомом. Он – это ВСЁ. Просто ВСЁ и всё. А вот ты по сравнению с ним – еще меньше муравья по сравнению с человеком. Обидно, досадно, а – факт. И это нужно признать, прежде чем соваться к Нему со своими ничтожными шкурными просьбами. Ты слышишь молитву муравья, когда на него наступаешь? Вот и Бог тоже. Ты – лично ты – плесень на поверхности шарика, который называешь Земля. А корчишь из себя царя этой самой земли. На самом деле ты – один из побочных экспериментов, наделенный свойством, которое не досталось (на твое счастье?) никому другому на этой планетке: у тебя есть разум. Божественный Разум, если до тебя это еще не дошло. Которым ты пока еще и не научился пользоваться толком. Бог-Отец – это сложнейший интеграл человеческих знаний, чувств, мыслей, надежд, убеждений, образов, фантазий, страхов, эмоций, проектов, ощущений, фактов, представлений, грехов, притязаний, подвигов, заблуждений, памяти и забвения… за всю историю Разума. Один из наиболее выпуклых, продуманных, растиражированных образов из этого бесконечного списка – Иисус Христос. Ровным счетом никакого значения не имеет, был ли на свете живой грешный человек, которому приписывают подвиги и функции Спасителя – Гаутама, Геракл, Дед Мороз или Санта Клаус. Все они – воистину Сыновья Бога-Отца, Его самые заметные составляющие, а их материальная оболочка просто-напросто лишена какого-нибудь смысла. Нет ее и никогда не было. Мало того, что биологические подробности оскорбительны, они насквозь лживы, политизированы, омерзительны и воистину грешны как по сути своей, так и по исполнению. Самым чистым, прекрасным, незамутненным источником знаний о Боге следует считать вовсе не Библию с ее многочисленными переводами, наглыми купюрами и толкованиями-извращениями, а скорее уж легенды и мифы Древней Греции – наивные, светлые, гуманные. Эти хоть сначала сложились, а уж потом только были ловко использованы политиканами; все остальные священные писульки – наоборот.
* * *
Иисус убедил современное ему человечество в том, что он и правда искупил все грехи человечества, и сам в это свято уверовал. Такова устойчивейшая из человеческих иллюзий, и по форме это опять трикветра! Тройное переплетение ложных убеждений – вовсе не единственное в истории, но очень действенное и в силу своей тройственности тоже. Примером столь мощнейшего одурачивания может служить и весь индуизм, и, скажем, теракт 11 сентября, когда самолеты с невинными пассажирами (1) превратились в жутчайшую по своей начинке бомбу, разрушили несколько объектов, убили тысячи жертв (2) и привели к райскому блаженству десяток террористов (3)
И поскольку ты осознаешь эту свою якобы уникальность – тебе хочется еще: тебе хочется СРАВНЯТЬСЯ С САМИМ ГОСПОДОМ. А Он – даже не Господь, ему и это не надь – Он уже просто Бог. Уже ВСЕмогущий. Господа бывают только среди быдла. И нужны господа только быдлу. Стаду нужен главный козел, стае нужен вожак, коммунистам – генеральный секретарь, отаре – кошкар
