ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ
ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ
ВЕДУНЬЯ
Солнце лучами гладило трепетно дрожащую поверхность серебряного озера. Линия горизонта терялась вдали, где кромка воды соприкасалась с небом. Отражённый свет закатных лучей огненными стрелами соединял водную поверхность с пылающим солнечным диском в одну сплошную сверкающую полосу, похожую на дорогу. Солнце словно оказывало мне королевский приём, выстелив приветственную сверкающую дорожку, пересекающую озеро по середине, и по мягким волнам величественно протянутую до самого берега, к трону его величества.
Зрелище было до того завораживающим, что на мгновение моё сознание растворилось в лучах потухающего светила. От восхищения я перестала дышать. Я смотрела, не отрываясь в огромный глаз светила, пока золотой диск не превратился в чёрный шар. Словно отверстие в замочной скважине в другой мир, таинственно пугающий, притягивало припасть к ней и заглянуть, что скрывается за ней. Сознание стало изменяться и захотелось здесь на берегу просто раствориться в этом великолепии.
Время перестало быть, всё стало ничтожным и неважным. Хотелось подняться над этим миром: лететь, лететь…и не возвращаться! Но на самой вершине этого одухотворения, когда осталось немного до черты невозвращения души, я вдруг почти на физическом уровне начинаю ощущать, что некие властные силы сдерживают, словно толстые невидимые крепкие канаты, не отпускают и тянут вновь вниз к единственной реалии своей причинно-следственной связи с землей. После отчаянной попытки удержать высоту, я, смиренно подчинилась Судьбе и, сделав над собой волевое усилие, мне удалось вернуть себя видимой реальности и цели моего нахождения здесь.
Зачарованная я не отводила взгляда от величественного светила. В его пронизывающих лучах перед моим восхищённым сознанием, пёстрой лентой проносились сюжеты моей жизни. Печальные и порой трагичные моменты невообразимо соединялись в одну цепь событий, породивших настоящую реальность. Солнечные лучи высвечивали все тёмные уголки моего жизненного пути. И какой бы сюжет не возникал перед моим внутренним взором, моя душа упиралась в непроходимую глухую стену лабиринта, который представлял мою жизнь. Одна неудача сменялась другой и снова возникала стена – я словно вращалась в замкнутом круге фатальных событий, который мне никак не удавалось разорвать. Проходя одни и те же жизненные испытания, не находила избавления.
Но, несмотря на эти неудачи, неиссякаемое желание перемен, заставляло идти и искать, и я была готова пройти через самый тёмный тоннель своего рокового лабиринта, к единственному спасительному свету, который я и надеялась увидеть здесь. Что-то внутри убеждало меня в правильности решения.
Долгие годы, я задавала своей Судьбе один и тот же вопрос: «Кто я и каково моё земное предопределение»? Спрашивала небо, когда устремляла свой задумчивый взгляд в его высокую синь. Беседовала доверительно в минуты откровений со своей душой, надеясь в самой себе найти необходимый отклик. Искала ответы в мудрых книгах. Просила совета близких и незнакомых мне людей: знающих и несведущих. Но душа не могла прочитать в их ответах своего пути. И всё-таки мой голос был услышан. В поисках я использовала все возможные способы приоткрыть завесы своей судьбы, но оставалась ещё один – встреча с таинственным отшельником, ведуньей, живущей где-то на берегу этого озера. Я слышала, что предсказательница весьма нелюдима. Её жилище скрыто от мирской суеты и любопытных глаз в уединённом уголке мрачного леса, окружающего красивейшее озеро. И найти её могут только истинно ищущие души, могущие видеть таинственные знаки на своём пути. Подсознательно я всегда знала, что человек упорно идущий к своей цели, рано или поздно, безусловно, её достигнет. От одной мысли об этом замирало сердце, и после долгого хождения по лесному массиву, наконец, я достигла это места.
Сейчас, я стояла, словно свеча на престоле мира и свет пронизывал меня насквозь не оставляя даже тени сомнения. В каждой жизни наступает момент, когда влекомая своим внутренним побуждением душа по воле судеб оказывается в определённом месте и в назначенное для неё время. Определённо сейчас пробил мой час!
Выдохнув всё великое, что переполняло меня, я покорно доверилась провидению, которое и привело меня на пустынный берег огромного прозрачного озера. В поисках единственного ответа, который мучил меня всю сознательную жизнь вопроса о цели моего предназначения в жизни. Как бы не выглядели мои искания, именно сейчас я была решительно настроена, определить место положения своей души на карте Мира.
Оглядевшись, я увидела её. Моё сердце возликовало! В десяти метрах от меня, возле самого берега на маленьком причале в лучах уходящего солнца, словно статуэтка Будды сидела женщина. Она сидела спиной к берегу и лица не были видно, но когда я подошла ближе я увидела, что пышные длинные пепельные волосы были покрыты седым инеем времени, которые выдавали её возраст. Чем ближе я приближалась, тем старше она мне казалась.
От земли поднималась влажная прохлада – день остывал. Я ступила ногой на ветхий деревянный причал, местами прогнивший, покрытый слизью, от чего воздух на нём был тяжел, и пахло тиной и плесенью. Я сделала несколько шагов вперед, и прохладный свежий ветер приветственно дунул мне в лицо, выдыхая прозрачную влагу воды. Озеро, как огромное око на лице земли потемнело, и лениво толкая причал, волны устало плескались, готовясь к отдыху.
Вечер тихо опускался на землю. Женщина сидела, скрестив ноги. Руки, открытыми ладонями лежали на коленях. Прямая спина, как ствол молодого дерева: годы, казалось, не тронули этот столп основания её души. Не согнутая, она будто всем своим видом бросала вызов жизни и судьбе.
Женщина была стара. Исполненная внутреннего достоинства, она царственно держала голову. Серая, почти прозрачная кожа лица, походила на бледный морщинистый гриб, покрытый матовым пушком на щеках. Приподнятый острый, как клюка подбородок, орлиный нос, горделиво устремленный к небу и благородный круглый высокий лоб, показывали скрытую в ней особенную породу людей, сильных и великодушных, носителей избранной голубой крови. Даже её молчание красноречиво говорило о её благородном происхождении. Большие выпуклые глаза над изогнутыми бровями были прикрыты, но это не мешало ей наблюдать за всем происходящим вокруг неё. Старуха вытянула лицо вслед уходящему солнечному теплу. Она будто впитывала в себя эти светлые лучи, как последние минуты прощания со Светом. Душа её ловила каждый миг, хватая ускользающий солнечный флюид своим дыханием.
Я предупредительно замешкалась, и вежливо выказывая своё почтение, учтиво кашлянула. Что, собственно её не застало врасплох, она явно ждала меня и знала цель моего визита. Старуха повернула ко мне голову и открыла глаза. Большие, на выкате, белёсые, почти выцветшие от времени они пристально смотрели сквозь меня. Остановившийся взгляд беспристрастно уставился в глаза моей души, от чего было неприятно осознавать, что в тебе, в твоем теле ковыряется человек, который определённо знает, что он там хочет найти.
«Ведьма… - подумала я, съёживаясь вся внутри, – она видит меня насквозь.
- Как твоё имя? – глухим голосом спросила старуха. Её взгляд не выражал ни эмоций, ни интереса, в нём было сокровенное знание, истина каждой вещи. Словно всевидящее око прослеживало путь твоей судьбы через её глаза.
- Анна, – почти шепотом ответила я, закусив губу, уставилась прямо в сморщенное лицо старухи.
- Алаг. Так зови меня.
Она устало, прикрыв глаза, качнула утвердительно головой и стала вслушиваться в свое хриплое дыхание, и как мне показалось, впала транс и продолжала время от времени покачиваться, ведя свой внутренний диалог со своим внутренним собеседником.
- Садись. Я покажу тебе твой путь.
Я вопросительно подняла брови и, не мигая, смотрела в её закрытые глаза. Какая-то сила буквально стала прижимать меня к земле, принуждая сесть. Я опустилась на деревянные доски и села напротив старухи, подвернув под себя ноги.
Солнце почти коснулось своим кровавым пузом кожи воды, и тень от деревьев стала подбираться к берегу, накрывая своим прозрачным серым покрывалом остывающие блестящие камни. Мы стремительно погружались в предвечерний сумрак и тревожные крики птиц в терновых кустах внушали необъяснимую тревогу. Мир теней пробуждался…
Солнечный диск стремительно опускался, устало, вдавливая себя в землю. Старуха повернулась ко мне полу боком, и, не открывая глаз, продолжала говорить со мной.
- Я поведу тебя. Ты будешь описывать, что видишь на своём пути. В каждой детали, мелочи видения скрыт смысл твоего предназначения. Будь внимательна. Как только крикнет первая ночная птица и тени отделятся от наших тел – ты постигнешь свой земной путь.
От этих слов мои мысли, доселе блуждающие в лабиринтах своего сознания погрузились ещё ниже, где в полном мраке подсознательного я должна была разглядеть путь своей судьбы. Я попробовала закрыть глаза, но внезапно, будто подо мной разверзлась земля, меня вихрем стало закручивать вниз в черную воронку.
- Боже! – воскликнула я в испуге и распахнула глаза. Голова кружилась. Но невозмутимый вид Алаг успокоил меня, и я продолжила своё путешествие. Оставив глаза полу прикрытыми, я падала. В какой-то миг всё изменилось, и я уже испытывала свободный полёт – душа возносилась от реальности времени к чему-то вечному и несокрушимому. Казалось, время остановилось. Я ни о чём не думала. Неожиданно погружение прекратилось, и, словно лепестки лотоса у меня над головой - пространство открылось, и высветилось ярко-синим пятном, напоминающим экран. Из его глубины приближался свет. Серый и густой туман вокруг меня рассеивался, а душа стремительно втягивалась в этот открывшийся проём. Пространство становилось прозрачней, яркий свет заполнял все досягаемое моему взгляду, проявляясь в форме сферы.
- Ты стоишь перед лесом.… Опиши и войди в него, – донёсся, откуда-то издалека глухой голос ведуньи.
ЛЕС
Плотный воздух переливался и проявлялся то одним, то другим цветом. Радужные разводы становились насыщенными, и облекались в конкретные образы. Наконец они соединились в законченную картинку: перед взором вдруг предстала величественная живая стена из зелёных листьев. Сплошная полоса душистых веток протянулась вдоль горизонта. Высокие ели, касались острыми верхушками облаков, словно мохнатыми помазками, качаясь из стороны в сторону, расписывали небо голубыми красками. Круглые серебристые осиновые макушки дрожали от лёгкого дуновения ветра, переговариваясь между собой шелестящим шепотом. Лесной массив простирался дальше моего взора.
- Светло – солнце уже не в зените, но тени ещё не пробудились. Я вижу деревья, зелёные деревья. Их очень много – лес бесконечен! Одни маленькие, другие большие - сплошная, непроходимая стена. Наверное, лето - мне тепло, но со стороны леса веет прохладой. Сквозь частокол стволов виден сумрак - солнце не падает на корни деревьев. Мне не хочется входить в него.
Я руками коснулась колючих еловых лап и развела их в стороны, в лицо пахнуло сырым ароматом гниющих листьев и пахучей хвои - по коже пробежала дрожь. Я осторожно ступила на мягкие, испуганно хрустящие под ступнёй серые прошлогодние листья. Кожа на них совсем стерлась, и они лежали, обнажив свои остовы, похожие на лоскутики паутиновых кружев. Стволы деревьев слишком плотно стояли друг к другу, и мне приходилось раздирать сплетённые вместе ветви, царапая, накалывая руки и обдирая ноги о лежащие на земле сухие ветки. Я схватила осиновую ветвь и с усилием оттянула от себя, в сторону, чтобы освободить проход – это было единственное, как мне показалось место, где можно пробраться. Упрямая ветка не послушалась, и вернулась на прежнее место, больно полосонув по руке, словно ножом, кровавое дерево оставило жгучую красную бороздку на моей коже. «Кровавая дань Лесу», - подумала я, мысленно чертыхаясь.
Я пробиралась сквозь лесные заросли, высматривая сквозь просветы между деревьями, что-нибудь напоминающее дорожку или звериную тропу. Но тщетно, как будто в этот лес никогда не заходил ни зверь, ни человек. Не слышно было ни пения птиц, ни стрекота насекомых, вообще, звуки не различались, будто лес, затаив дыхание, пристально наблюдал за мной, ожидая, смогу ли я противостоять его силе, хватит ли у меня мужества преодолеть сопротивление природы.
Мои руки стали гореть от мелких порезов и царапин. Волосы разлохматились, и ели своими игольчатыми гребнями нещадно чесали их. «Как не кстати»! – сетовала я, поглядывая на свои открытые лодыжки. «Право, нелепо в лес соваться в неподходящей для лесных прогулок одежде». Короткие спортивные штаны в некоторых местах продырявились, а майка не закрывала даже плечи. Сердясь на себя, я пробиралась вперёд, упорно и самоотверженно. Закусив нижнюю губу я яростно расталкивала хлестающие меня по чём попало ветки. Травы зелёной совсем не было, а пожухшие листья недовольно шипели на меня, когда я раскидывала их ногами.
Не знаю, сколько уже времени я боролась с зелёными исполинами, но, продвигаясь всё глубже, мне вдруг стало казаться, что лесная хватка стала ослабевать. Стволы уже не выдавливали меня, а осторожно, почти вежливо уступали путь, покоряясь моему упорству и силе духа, с коими я входила в это великое зелёное братство. Ветки хлестали меня уже без прежнего энтузиазма, лишь для поддержания своего положения хозяина, лес позволял, время от времени, дать мне уже ставшей мягкой еловой лапой лёгкий подзатыльник или шлёпнуть сухой веткой по месту ниже поясницы.
Просветы стали шире, и лес посветлел. Воздух стал теплее и приятней. Под ногами кое-где уже показывались зелёные травинки, и откуда-то издалека, слышались одиночные птичьи голоса. Изредка, проникая сквозь кроны деревьев, то и дело солнечный луч испуганно соскальзывал с листьев на оживающую землю и тут же прятался снова в верхушках листвы. Неожиданно, внутри меня, словно отдалённое глухое эхо прямо в моей голове прозвучал приказ старухи: «Остановись». От неожиданности мое сердце убежало в пятки. Этот голос из пустоты напугал и разволновал. В смятении чувств я резко остановилась, опустила голову и уставилась в землю, тупо вслушиваясь в свои внутренности. Спина стала мокрая и меня начало трясти.
«Остановись и посмотри перед собой – ты увидишь маленького котёнка. Расскажи мне о нём».
КОТЁНОК
«Нет, я могла ожидать от неё, что угодно, но котёнок в лесу - откуда ему здесь взяться»? – размышляла я, топчась на месте. Я стала смотреть по сторонам, ища бедное животное. Ничего нет. Я в отчаянии закрыла глаза и сделала несколько шагов вперёд за стоящий передо мной зелёный пушистый кустарник. Осторожно открыла глаза. От восхищения из меня вырвался вопль восторга. Перед моим взором открылась необыкновенно крошечная лужайка. Зелёная травка нежно стелилась по рыхлой коже земли, светлая затоптанная дорожка извилистой лентой пересекала изумрудный оазис в этом сером лесном мире. Изумительно, но по ней, казалось, проходит куча народа, так натоптана тропа. Лохматые ёлки кольцом окружали маленький остров жизни, но от этого не становилось темней, напротив какой-то свет изнутри этого места освещал всё. По середине лужайки, прямо у тропинки, стоял пень – светлое место среза источало смолистый аромат и крепкие корни выходили из земли закрученными жилами. Дерево, наверное, было могучим и сильным, и ствол можно было обнять руками. Но сейчас от него остался обрезанный кусок некогда живой древесной плоти.
- Господи! – невольно вырвалось у меня.
На самой сердцевине поверхности пня, перебирая крохотными лапками, стоял малюсенький рыжий котёнок. То, выпуская, то, поджимая коготки, котёнок переминался. Маленький, тощий хвостик, торчал вверх и подрагивал.
Рыжие глазёнки с надеждой и с нескрываемой радостью преданно смотрели на меня – он словно ждал меня и знал, что приду именно я.
Маленькое тельце трепетало в ожидании прикосновений и мои руки сами потянулись вперёд к рыжему чуду. От изумления и радости внутри заныло, и тёплое блаженство разлилось по всему телу.
- Маленький мой…, - я подхватила на руки котёнка, легкого как пушинка, подняла перед собой и заглянула в жёлтые бусинки. Малыш доверчиво смотрел на меня и беззвучно открывал ротик, показывая, маленький розовый язычок. Он радовался мне, словно ребёнок радуется, видя лицо своей матери. Волна неизречённой нежности и материнской ласки к этому детёнышу захлестнули мои чувства. Малыш умилял меня. Слезы немыслимого счастья горячими горошинами побежали по щеке. «Боже, Боже! Какое счастье, Боже»! – словно собственное дитя я тискала крохотное тельце. Мне хотелось, что есть силы прижать его к своему сердцу, но маленький комочек счастья был так хрупок, и я очень боялась причинить ему боль. Необъяснимые чувства захлестнули меня, и неясная тревога поглотили всё моё существо. Почему я испытываю к маленькому котёнку такие сильные, почти на инстинктивном уровне глубокие чувства? Будто это и впрямь мой малыш, моё дитя. Я вопросительно с нежностью заглянула в глаза котёнку, нет, даже не могу его так называть – малышу, и спросила, коснувшись лбом его мокрого носика:
- Милый, скажи кто ты? Кто ты малыш? - шептала я, гладя его шёрстку своим носом и щёками.- Как ты оказался здесь? Один.
Я посмотрела по сторонам. Вокруг стена из деревьев и где-то там высоко, задрав голову вверх, я видела за кронами елей светило солнце, и за этим лесом была жизнь. Но здесь, на этой крошечной полянке всё Бытие сузилось до её крошечных размеров, и в целом Мире нет никого сейчас кроме нас с малышом. Весь Мир – мы сами, вдвоём. «И это навсегда…» – со вздохом облегчения и тихого, очень тихого счастья подумала я, прижимая рыжее тельце к груди, и согревая, его светлую душу на своём солнечном центре. Сейчас всё правильно: он и я.
Уже целую вечность моя душа скитается по дорогам времён, в абсолютном одиночестве, созерцая миры и не находя возможности приобщения стану людей. И рядом не было ни одной родной души, нуждающейся во мне, ждущей меня и радующейся моему появлению в его жизни. Может сейчас, судьба даёт путнику приют в этом затерянном месте, немного отдохнуть, согреть своё сердце и на миг оставшейся жизни примириться с вечным?
Мне очень хотелось верить, что это будет, и моё истовое желание окрыляло меня. Так должно быть непременно, это необратимое движение наших звёзд. Именно здесь и сейчас вершится судьба. С твёрдым убеждением правоты открывшегося откровения я с благодарностью приняла подарок судьбы и смиренно поблагодарила высшие силы за их промысел.
Внутри меня разлилось благоговейное осознание правильности всего происходящего с чувством глубочайшего удовлетворения. Как будто душа стремительно и мучительно долго искала, что-то потерянное и очень дорогое и, наконец, здесь обрела своё сокровище и забытый покой.
С замершим сердцем, не дыша, я опасалась, каким-нибудь неловким движением разрушить целостность моего счастья. Осторожно прижавшись щекой к рыжему малютке, я слушала, как бьётся его крохотное сердечко: тук, тук, тук, тук - как капля дождя стучит по зелёному листу. А может это моя жизнь пульсирует в этом хрупком создании - кровь и жизненная сила перетекают через светлую душу малыша обратно в меня толчками, оставляя в нём всю мою нежность и не растраченную ласку.
Мне было восхитительно хорошо – ощущение безысходного одиночества исчезло, и теперь, каждый мой вздох, и выдох были осмысленными. Мир в мгновение ока преобразился, и всё в моей жизни изменилось. Надо мной взошло солнышко, рыжее и пушистое, которое будет греть меня своим теплом. Это ощущение тёплого покоя было так необычно и ново для меня, что хотелось продлить эти приятные переживания нескончаемо.
«Пусть время остановится, пожалуйста, пожалуйста…», – умоляла я провидение, растворяясь снова и снова в мягком мурлыкающем комочке.
И когда мне уже казалось, что ничто не сможет изменить моё состояние внутренней полноты и не поколеблет моего счастья. Ниоткуда, как гром среди ясного неба в наш с Рыжиком мир, огненной стрелой, перечеркнув наше существование, пронзил беспристрастный голос старухи: «А теперь выходи из леса вместе с котёнком».
Её появление потрясло мое сознание основательно. Меня словно встряхнули за плечи и способность видеть и мыслить рационально стали ко мне возвращаться. Я пыталась после её произнесённых слов восстановить трансформированное своими душевными переживаниями сознание, но пушистый тёплый комок шерсти в руках, не отпускал моё сердце, и я понимала, что на самом деле стала другой и жизнь преобразилась наяву. Повинуясь своим внутренним ощущениям и принудительному властному тону ведуньи, я сделала решительный шаг в гущу мрачного леса, в противоположную сторону моего путешествия по зелённым кущам. Прижав котёнка правой рукой к груди, другой раздвинула густые еловые лапы, освобождая нам дорогу в будущее, к Свету.
Ветки на удивление очень легко раздвигались, как будто сами, пролагая нам путь и указывая правильное направление. Мне очень легко и радостно было идти. Я чётко осознавала, что скоро непроходимые мрачные заросли леса будут позади, и может мне удастся перевести немного дух. Во мне ясно присутствовало понимание, как много испытаний приготовила мне судьба, и я готова была принять её вызов.
Лес становился реже. Под ногами всё чаще появлялась нежно изумрудная мягкая трава. Свет косыми лучами падал в разные стороны через редкие стволы на витиеватую тропинку, немного поросшую травинками, но когда-то кем-то уже хоженую. Мне хотелось поскорее прекратить своё путешествие сквозь сумрак леса, наполненный больше не пугающими тенями и пустотой, а глубинными страхами собственного подсознания. И то, что мне почти удалось преодолеть запутанный лабиринт тёмных закоулков своей души, вдохновляло меня. Хотя где-то в моей сокровенной глубине внутренний голос подсказывал, что это лишь начало трудного пути к себе самой.
В размышлениях я уверенно шагала по тропинке, отодвигая коленями преграждающие путь ветки низких колючих кустарников. Котёнок лежал на моей ладони, и доверчиво положив мордашку на грудь, золотыми бусинками наблюдал за мелькающими перед ним деревьями. Наше лесное путешествие подходило к концу – между деревьями стали различаться светлые проблески свободного светлого пространства. Я вслушивалась в свою внутреннюю пустоту, ожидая вот-вот услышать глухой голос своего проводника. И тут же, как будто почувствовав мою готовность к дальнейшим действиям, с вершин деревьев ясно прозвучал голос старухи: «Выходи из леса, ты увидишь перед собой поселение, опиши, что ты увидишь».
Я прижала покрепче к груди свою пушистую находку и с чувством облегчения сделала несколько последних шагов и вышла из прохладного полога леса. Преодолев лесную границу, я от радостного ожидания зажмурила глаза и тут же, распахнув их, была ослеплена ярким светом и обескуражена резкими запахами пыли и свежей копаной земли.
Солнце уже опускалось и синее небо становилось ниже. В его глубокой синеве плавали молочные облака, касаясь своими кучерявыми боками верхушек деревьев, выстроившимися вдалеке на возвышенности полукругом. Жизнь благоухала вокруг. Я не могла надышаться свежестью и ощущением внутреннего освобождения. С нескрываемым удовлетворением я стала разглядывать открывшуюся панораму.
В метрах двухстах от меня в низине расположился живописный небольшой хутор. Именно хутор, буквально сошедший со страниц Гоголевской Диканьки. Несколько десятков домов уютно расположились между двумя лесными массивами. Солнце ярко освещало каждый дом. Их рубленные бревенчатые бока издалека виделись почти черными. Крыши из стеблей камыша придавали сказочность и бело - голубые ставни, словно васильковые глаза весело смотрели на мир. Все домики улыбались нам. Я поцеловала котика в мордочку и показала малышу эту дивную красоту:
- Смотри, Рыжик, как здорово, наверное, пожить в одном из этих домиков?
Я не знала, что мне делать дальше и ждала следующих указаний ведуньи. Выбрав рядом с собой камень поудобней, я присела и со стоном облегчения вытянула исцарапанные ноги. Прикрыв глаза, я стала смотреть на крыши домов, с которых словно с горки скатывались солнечные лучи и падали в чистые дворики. Странно, но домики казались, какими-то виртуальными и за то время, что мы наблюдали за этим местом, не показался ни один человек. Но сомнение не вызывало внутреннее ощущение, что здесь есть жизнь и она правильная. Это место пробуждало во мне очень сильную ассоциацию с родным местом, домом, родовым гнездом. Но знакомого мне я, не находила. И никаких знаков, говоривших об этом месте в моей жизни, я не могла уловить.
Ещё немного и я буду дремать, сладко зевая, смежила веки. Котёнок умиротворённо мурлыкал, я опустила его на колени и перевернула на спинку. Малыш даже не проснулся. Поджав лапки, он сладко посапывал, словно ребёнок доверчиво и кротко. Волна нежности наполнила меня. Я гладила двумя пальцами круглый животик, который уже урчал. «Наверняка малыш голоден, но мне не чем его накормить», - почти с тревогой подумала я, жалостливо разглядывая малыша. «Надо бы спуститься к домам и попросить молока для Рыжика».
Я подняла голову. Солнце светило в глаза, и я сильно сощурившись, стала искать хоть одну человеческую душу, или хотя бы корову на выгоне. Но тщетно. Просмотрев все глаза: ни людей, ни коров, ни даже собак не было в округе. Котёнок громко замурлыкал, когда я указательным пальцем стала щекотать его худенькую шейку.
-Что же мне делать с тобой, малыш? – спрашивала я сама себя.
Я было уже, решилась все-таки идти на поиски, хоть какой-нибудь одушевлённой души в этом загадочном поселении. И в тот же самый миг, как только я поднялась на ноги, в моей голове снова прозвучал повелительный голос: «Тебе надо идти дальше, что ты намерена делать с котёнком»?
Я вдруг неожиданно для себя растерялась. Несомненно, старуха намекала о некой необходимости выбора, и она определённо знала какой. Я не полагала, что мне придется это делать, но слова Алаг не оставляли мне шансов избежать ответственности. Сердце однозначно кричало: «Не надо выбирать! Пусть всё останется, как есть. Не надо больше боли»! Я посмотрела в рыжие глазёнки проснувшегося котёнка, вопросительно смотрящие на меня и перевела взгляд на дома в долине. Надо идти к ним. Поискать людей.
Тревога поселилась в моём сердце, ничего не произошло плохого, а на душе, будто кошки скребут. Я решительно встала, и, уткнув лицо в пушистую шерстку, стала спускаться к домикам.
-Что мне делать? Что мне сделать, Господи! Мне нужно идти дальше. Но котёнок.… Как мне быть с ним, если мне самой негде голову преклонить. Как мне заботиться о нем, если я не знаю, как долог и опасен ли будет мой путь? Ему будет трудно и страшно – какие испытания нас подстерегают? - спрашивала я, посылая свои мысли высоко над своею душой, в надежде услышать ответ, или какой-нибудь знак оттуда, как поступить правильно, чтобы не совершить неправды по отношению к нам обоим.
- Милый! Я так хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы у тебя был тёплый дом и блюдце с молоком. Чтобы ночь не пугала тебя и тени не накрывали твои солнечные глазки. Я позабочусь о тебе…, - слезы брызнули из глаз и потекли горячими струйками по щёкам. Мои глаза перестали видеть – огонь отчаянья жёг их. Ноги почти не слушались меня, я запиналась, но продолжала спускаться к домам, убеждая себя в правильном решении. Хотя я ничего не решила, решение приняли за меня, моё сердце протестовало и плакало навзрыд. Казалось, оно вот-вот разорвётся от несправедливости. Только всегда здравый и рассудительный ум, утешал, что так будет правильней и милосердней к маленькому существу. Но разве мог он понять сухой и бесстрастный, что может испытывать живая, не рассуждающая, а просто чувствующая душа! Что можно привязаться к этому маленькому чуду, полюбить его, пронеся у своей груди часть своего жизненного пути, получив его как утешение и подарок безотчетного доверия и расположения всевидящих Сил?
Я была безутешна, и не могла противиться той силе, которая принуждала, не смотря ни на что идти вперёд, и я продолжала идти, громко всхлипывая и растирая слёзы по лицу.
Мы спустились уже почти вниз, до ближайших домов оставалось метров пятнадцать. Я остановилась, и, вытирая глаза, стала всматриваться в расписанные жилища. Издалека они все казались одинаковыми, но, подойдя ближе, увидела, что нет ни одного похожего. Каждый был особенный, со своим характером и личной судьбой. Я подсознательно пыталась выделить среди них самый тёплый, самый близкий. Первоначальное мнение, что селение безлюдно, к моей радости и облегчению оказалось неправильным. В каждом доме текла своя жизнь. Я шла по улице, заглядывая в каждый дворик в надежде почувствовать неуловимую связь с данным местом. Будучи совершенно уверенной, в судьбоносности всего происходящего, я знала, что нужный дом сам позовёт меня, нужно только слушать и смотреть.
Неторопливо и осторожно я проходила мимо низеньких декоративных заборчиков, ведя ладонью по гладкой древесине, пытаясь через осязание получить подсказку. Я прошла уже несколько дворов и заметила, как странно в этом месте. Я видела людей: они выходили из своих домов, что-то делали, общались, но всё это происходило как будто бы в кино, и я чувствовала себя зрителем в огромном кинотеатре. Вот в этом доме, напротив которого я остановилась, немолодая женщина, выйдя за дверь, с кем-то разговаривает. Они обсуждают и спорят. Женщина отмахивается и смеётся, при этом, бросая взгляд на дорогу её глаза пересекаются с моими, но взгляд скользит сквозь меня, словно не замечая. И тут я делаю потрясающее для себя открытие: она не видит меня! Совершенно определённо, я вклинилась в их мир не по своей воле, и всё происходящее находилось совершенно в другом временном континууме. Поэтому моя отстранённость всё объясняет. Это цепь событий, последовавших после моего вхождения в лес – это мой образный вариант будущего, что может произойти, если не нарушится эта причинно-следственная связь.
От временного прозрения, мне стало легко и широко внутри. Будто невидимые крылья за спиной моей души расправились для этого полёта. Мне многое стало ясно, хотя обосновать свои предположения в точности я не могла, но мой внутренний голос, зов шептали утвердительноё «да». Я перестала сковывать себя необоснованными страхами, расправила плечи, и смело стала смотреть на жизнь в другом времени.
Теперь я могла заходить во двор, наблюдать за обитателями домов, уже не опасаясь попасть в неудобное положение. Так незамеченной можно было ходить бесконечно, чужая жизнь – это очень увлекательное кино. Но внутреннее побуждение двигаться вперед неумолимо принуждало быстрее отправляться дальше в путь. Недопустимо, чтобы зашло солнце, прежде чем я двинусь дальне. Если опустится сумрак, мне не найти уже дорогу, и я никогда не смогу выбраться отсюда и затеряюсь в пространственных лабиринтах судьбы.
Я ускорила свои поиски. Проходя мимо двориков, я отметила ещё одну примечательную особенность местных жителей – они почти все были пожилого возраста, в каждом доме наблюдалось присутствие детей. Будто этот затерянный среди лесов живописный уголок был местом проведения массовых каникул ребятишек у своих бабушек и дедушек.
Дворик за двориком я искала свой, и вот проходя мимо самого скромного из них, у меня защемило сердце. Он был, может меньше по размеру, и более ветхий, но от него исходило особенное тепло. Внутри, в самом сердце его вид пробуждал чувства из детства.
Я осторожно зашла за маленькую оградку из заострённых разноцветных дощечек, и едва касаясь подошвами земли, приблизилась к открытой террасе, чтобы хорошенько рассмотреть его обитателей. Котёнок смирно сидел у меня на руках и с интересом наблюдал за всем происходящем. Его осмысленная заинтересованность позволяла предположить, что он понимает, что сейчас устраивается его судьба, и он не меньше меня озадачен правильностью нашего выбора.
Поднявшись на носочки, я заглянула в небольшое окно, но ничего увидеть не смогла. Подоконник был заставлен цветами: пушистые фиалки, салатные герани почти полностью заслоняли обзор. Я подошла к ступенькам на террасу и прислушалась. Из глубины дома доносились приглушённые голоса: мужчина и женщина что-то обсуждали. Дверь в дом была приоткрыта, и через небольшую щель растекался аромат приготовленной домашней еды. От соблазнительно вкусного запаха и тоски по домашнему теплу у меня пронзительно засосало под ложечкой. Хотелось, не раздумывая зайти в заветную дверь, но какая-то неимоверно властная сила сдерживала этот порыв. От внутренних терзаний и наступившим моментом расставания с Рыжиком мне сделалось дурно. Надо быстрей всё прекратить!
Невыносимое чувство отчаяния охватило моё существо. Меня стала бить нервная дрожь. Приближающиеся шаги к двери заставили меня мгновенно собраться и взять себя в руки. Захотелось убежать и спрятаться, чтобы не быть замеченной, и в тот же миг я вспомнила, что меня здесь всё равно никто не видит. И если не видна я, то и мой малыш тоже для них невидимка? – чуть ли не со слезами размышляла я. От этого предположения я почувствовала себя ещё более беспомощной. Но времени для душевных мучений катастрофически не оставалось. Солнце стало уже отбрасывать тени от домов и у меня оставалось пара часов, чтобы успеть до заката.
Решительно отцепив Рыжика от своей майки, обняла ладонями и поднесла его пушистую мордашку к своему лицу. Малыш стал тереться о мои щеки, облизывая шершавым язычком. Я поняла, что его душа всё понимает, и он прощается со мной. От непостижимого для такой малютки благородства и стойкости на глаза навернулись слёзы. Благодарно и с трепетной нежностью я сжимала его в ладонях, покрывая золотистую шёрстку поцелуями. Смотря в жёлтые бусинки, искрящие золотистыми лучиками, и согревающими меня словно маленькие два солнышка и мы вместе понимали, что так надо…Просто надо подождать, и всё станет как раньше, только лучше, но непременно всё хорошее вернётся – оно всегда возвращается, когда человек, готов это принять и когда знает, как это сделать.
Зажмурив, что есть силы глаза, я прижалась губами к лобику между ушками и моя душа шёпотом прощалась.
- Малыш, я обязательно вернусь, и заберу тебя с собой. Не грусти, пожалуйста, – я посадила котёнка на перекладину перил и взяла в ладони маленькую мордочку, заглядывая снова в глаза. Котёнку это не очень-то нравилось. Он стал отфыркиваться и пятится от моих настойчивых излияний. Я рассмеялась сквозь слёзы, когда он стал стучать лапкой по моей назойливой ладони, непрестанно гладившей его шёрстку, явно показывая, что хватит этих слезливых сантиментов. Он замахнулся в очередной раз шлёпнуть меня коготками и, не удержав равновесия, чуть было не спикировал вниз. Я, улыбаясь, подхватила рыжего недотрогу и он как настоящий кот с достоинством и вызовом, смотрел на меня смешливой мордашкой и в глазах его горели озорные огоньки.
Рыжик будто специально заставлял меня улыбаться и не хмурится как дождливое небо. Я с благодарностью к его пониманию, смотрела на него и отчетливо осознавала, что мы оба сильные и справимся с любыми испытаниями, и наша звёздочка всегда будет светить нам одним, где бы ни был каждый из нас. И она нас совсем скоро опять сведёт друг с другом, как тогда на нашей полянке. Потому что иначе не может быть - правда свершится.
Внутри меня, как будто появился огненный столп и, расширившись во мне, наполнил силой и верой. К двери опять стали приближаться шаги, и я попятилась назад, махая рукой, и стала глупо говорить: «Пока». Котёнок громко мяукнул, мол: «Ты уже уходишь»? - как бы спрашивая. Я, грустно улыбаясь, отошла в сторону и наблюдала. Дверь приоткрылась, и пожилая женщина выглянула на террасу, привлечённая мяуканьем. Увидев котёнка, она всплеснула руками и тут же подхватила на руки и заговорила ласково. Её лицо я не смогла разглядеть. Она была одета в простой домашний цветастый халат, а седые волосы, собраны резинкой на затылке. Весь её тёплый облик совершенно меня успокоил и умиротворил внутреннее смятение. Женщина, прижав котёнка к груди, занесла его в дом.
Я резко повернулась и пошла к калитке, вжимая голову в плечи, и выйдя на улицу, обернулась. Появилось саднящее чувство потери, и в тоже время радость обретения. То, что потеряла, не утеряно, а что приобрела – непоколебимо и, безусловно, навсегда. Я опустила голову и быстро пошла от дома. Размазывая слёзы бессилия по лицу, я повторяла вслух самой себе устами любимого литературного персонажа Лисёнка, фразу, которую он произнёс Маленькому принцу: « Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил».
- Да, я навсегда за тебя в ответе малыш, навсегда…, - всхлипывала моя душа.
Я шла всё быстрее, пока мой шаг не перешёл в бег – хотелось, поскорее покинуть это место, убежать от странного видения и от себя самой, в конце концов. Я бежала, словно пыталась взлететь, раскинув руки в стороны, и отталкиваясь ими от потоков воздуха, словно крыльями готова была взмыть над землёй и освободиться в полёте от земных проблем.
Выбежав из виртуального хуторка, я остановилась и, переведя дух, кинула последний взгляд на живописную долину. Этот смутно знакомый образ не давал мне покоя, что-то из далёкого детства, подсознательная память своего места во времени, и в данный момент не поддающаяся моему осмыслению. Я глубоко втянула плотный воздух и облегчённо выдохнула, смирив себя.
Солнце удлиняло тени, и яркий свет слепил глаза, воспалённые от слёз. Прикрывшись ладонью от ускользающих солнечных лучей, я запрокинула голову к небу. По тёмному голубому с белыми разводами небосводу проплывали рваные облака, словно куски сахарной ваты, беспорядочно натыканные в небесной глазури. Душа парила между ними, оставляя пережитое за собой, и уплывала в даль, где завтра зародится новый день, и солнце начнёт своё восхождение вновь.
В этом созерцательном полузабытьи я оставалась не знаю, сколько времени, если бы знакомый голос не вернул меня в сознание.
- Теперь, ты должна выйти на дорогу и описать её.
ДОРОГА
Я осмотрелась по сторонам. В моём представлении дорога виделась, как хорошо накатанная асфальтированная автострада, но ничего подобного вокруг себя я не замечала. По обе стороны от меня по-прежнему были лесные массивы и никаких признаков цивилизации. Маленький хуторок, словно растворился в пространстве.
Я закрыла глаза, досчитала до десяти и осторожно подняла веки. Вроде ничего не поменялось на первый взгляд. Снова никакого чёрного асфальта. Напротив, вокруг стало светлее. Свет шёл со спины. Ну конечно – это солнце! Только оно с другой стороны. Да, сейчас утро, ближе к полудню – солнце восходит к зениту. Я повернулась лицом к светилу. Небо как-то странно было совсем низко надо мной. От земли отражался яркий свет и солнечными зайчиками возвращался в небо. От столь необыкновенного зрелища перехватило дыхание. Я сделала несколько шагов, и, привыкнув к солнечным отражающимся бликам, стала присматриваться к тому, что меня окружало. То чем сначала показалось мне зеркальной поверхностью, оказалось хорошо наезженной, почти до ослепительного блеска грунтовой дорогой. Она была совершенно гладкой, почти белой.
По обочинам вдоль дороги, в виде аллеи протянулись кустарники и низкорослые деревца. Коричневые тонкие стволы искривились под натиском времени и порывов ветров, а близость солнца отметилась на листьях бурыми пятнами от прикосновений палящих лучей. Трава под кустами повыцвела и пожухла. Этот почти осенний пейзаж, наверное, должен был навевать грустные эмоции, но для меня весь облик этого места и пропитанное полуденным солнечным светом пространство вокруг, напротив, пробуждали в моём сознании непоколебимую уверенность в правильности моих ощущений. И золотистые осенние нотки лишь подчёркивали важность и зрелость этого побуждения двигаться наверх, к этой вершине, которую я без сомнения была сейчас готова покорить. Но мои ноги, словно вкопанные не могли сдвинуться с места - я лишь созерцала всё видимое и пыталась понять это.
Буквально в нескольких метров от меня впереди, дорога начинала резкий подъём вверх и поднималась, как мне показалось до середины неба, касаясь своей самой высокой точкой солнечного диска.
-Восхитительно! Это дорога прямо в небо! – воскликнула я, не отрывая глаз от ослепительного зрелища.
Огромная золотая звезда на голубом безоблачном небе. Словно «корона мира» величаво в образе Солнца венчала наивысшую точку восхождения по этой дороге. Ослепительный светящийся нимб над сияющим диском, в самом деле, представлял солнце царём Мира и источником жизни.
Созерцая звездное светило, я чётко осознала - то, что открылось предо мной, как откровение, имело огромное значение для моего будущего. А цельность и яркость образов лишь подчёркивало глубокий символизм увиденного.
Как будто в самом воздухе носилось волнение ожидания и предвкушения чего-то значимого и необратимого, ассоциируемого с естественным в природе завершением какого-то цикла или сезона и обретением нужной завершённой формы. Сравнимого быть может с заключительным мазком кисти художника, являя законченность целостности образа картины. Внутри меня присутствовало именно это понимание моего участия в видении, возникшем передо мной.
Глубокое чувство уверенности в своих силах и желание подняться по этой сверкающей дороге вдохновляли меня, и я старалась ещё глубже осознать скрытый символизм видимого.
Я воспринимала видимое, как некую возможную вероятность следовать этим путём и проецировала своё желание на свои возможности.
Не знаю, сколько бы я могла простоять так на дороге ведущей к Солнцу, но из этого полузабытья меня, как всегда, выдернул голос старухи, звучащий уже привычно и ожидаемо внутри моей головы.
-А теперь представь, что ты стоишь в пустыне. Что ты видишь пред собой?
АМФОРА
От столь резкой смены моих образов у меня уже кружилась голова и душа желала освободиться от переполняющих её впечатлений и эмоций.
Я перевела дыхание, готовая продолжить своё виртуальное путешествие покорно закрыла глаза и стала погружать себя через плотный астральный флюидный слой в более лёгкий и яркий, заряженный подвижной и искрящейся психической энергией ментальный план.
Мысленно отметая от себя похожие на куски серой ваты, сгустки психической энергии моих эмоции, я очищала своё сознание для новых впечатлений. Когда восприятие стало достаточно ясным, голубой экран в пространстве моего сознания вдруг сжался в горизонтальную линию, словно в фокусе объектива – экран погас. Но в ту же секунду он снова вспыхнул, и мой проектор видений стал расширяться до размера моей способности различить видимое внутренним оком. Замирая дыханием, я ждала увидеть. И вдруг, совершенно внезапно, сквозь ментальное полотно прорвалась яркая вспышка солнечного света, которая ослепила меня. Солнце приблизилось заглянуть в мир моих видений через это зрительное окно. От этого восхитительного зрелища на какое-то мгновение я потеряла способность видеть и мыслить. Солнце на расстоянии вытянутой руки истинно - божественно и прекрасно! Величие присутствовало во всём: в солнце, в песке и во мне самой.
Через несколько минут, успокоив сознание от этого солнечного взрыва, мои глаза стали различать образы видимого. Солнце царственно, как и подобает создателю всего живущего и произрастающего – великому богу Атону, учтиво и с величайшим достоинством, гостеприимно, как хозяин небесного свода Земли приветствовал меня. Совершив изящный поклон, лучи, ладонями из Света, приглашали меня пойти за ним и перешагнуть черту восприятия. Я почти с благоговением приняла это приглашение и сделала шаг вперед, пройдя сквозь яркий, всепроникающий поток солнечных лучей, пробивающих меня словно стрелами, и подобно золотым молниям, вонзающимся в жёлтые волны песка.
Бескрайняя пустыня раскинулась огромным золотым песчаным морем. Я бесстрашно шагнула в увиденный мир, и первое что я почувствовала, вернее, обоняла - горячий, сухой воздух, пропитанный густым запахом благовоний: ладана и лаванды. От жаркого воздуха аромат сделался густым и тяжёлым. Он струился словно пахучий речной поток, мягко обтекая мои плечи и окутывая ореолом таинственности. На какое-то мгновение мне показалось, что я попала во времена процветающего древнего Египта – единственная ассоциация в моём сознании, вызванная солнцем и песком.
Моя нога ступила на раскалённый золотой песок. Жёлтая пустыня жгла стопы ног. Сухой жар, подобно раскаленным огненным змеям поднимался по моим ногам вверх, обвивая их словно посох Асклепия и касаясь жгучими языками моей кожи. Знойный ветер горячими, страстными губами прижимался ко мне и настойчиво тёрся о бёдра, желая разбудить во мне жар желаний. Моё сознание стало плыть в потоках дрожащего воздуха и казалось, что лобзает меня не простая природная стихия, а сам величественный и могущественный Сет - повелитель золотых песков и хранитель таинственных миражей. От его касаний, от нестерпимо палящего солнца и беспощадного песка мысли стали перетекать словно ртуть, не позволяя ухватиться за конкретный мыслеобраз. Во рту пересохло, стало горячо дышать, и в висках стал слышен пульсирующий во мне поток жизни. Я положила ладонь на грудь, чтобы успокоить внутреннее волнение. Сердце стучало почти обречённо: то учащалось, то замедляло свои толчки. Я ещё шире распахнула глаза, рассеивающим взглядом охватывая пространство вокруг меня, и стала смотреть сквозь расплавленные пески.
-Посмотри. В песках ты должна увидеть сосуд. Опиши его, – произнесла ведунья глухим голосом.
Через мгновение перед взором, в метрах десяти от меня в потоках струящегося горячего дыхания Ветра возникла, словно мираж, дрожащий на песчаных волнах - прекрасная амфора. Изящные тонкие формы, говорили о большом таланте мастера, сотворившего её. Гладкая кожа сосуда покрыта золотой эмалью, бока расписаны тонкими египетскими иероглифами и на передней нижней части цвета белой бирюзы красовался картуш с изображённым на нём фрагментом храмовой жизни жрецов культа Осириса и Исиды. Две ручки по бокам круглыми завитками придавали завершённый образ роскоши и богатства. Золотистый ободок на горлышке в лучах Солнца горел, как золотое кольцо.
Какое восхитительное зрелище!- подумала я. И, хоть стенки сосуда были совершенно не прозрачны, но в нём определённо была вода. Недостаточно, чтобы хватило на весь долгий путь, но утолить взалкавшее тело и усладить душу царственной влагой—это воистину подарок богов.
- О, Великая Изис, благодарю тебя за этот сосуд! – слетело с моих пересохших губ. Солнце, словно око Гора, смотрело на свои владения, покрывая позолотой все, что могло осветить. Я посмотрела на свои запястья. На одном из них был надет золотой браслет. С нескрываемым восторгом я принялась рассматривать красивую вещицу: широкий, выполненный изящно и тонко, с рельефным изображением большой буквы D знаком отличия принадлежности к роду жрецов и мистический символ вечной жизни Анкх. «Царственная вещь», - осторожно подумала я.
Тело стало сияющим и золотистым. Я с удивлением обнаружила, что на мне одеты не потёртые рваные штаны, а лёгкая полупрозрачная туника: тонкие бретели облегали открытую спину, под грудью над талией надет широкий пояс, сплетённый из украшений. Края моего одеяния были отделаны мелкими блестящими камешками. Даже не хотелось представлять, как это всё выглядело со стороны, и было ли на месте моё прежнее лицо. Очень смущало внезапное преображение, и я не могла сообразить какой я должна себя теперь ощущать. Впечатление было ново и необычно. Меня словно накачали изнутри чувством собственной значимости. «Наверное, так надо» - успокаивала я себя.
Расплавленный воздух стал стекать по коже обжигающими объятьями, как бы приглашая и маня за собой. Глаза не отрываясь, смотрели на сосуд. Меня мучила жажда, очень хотелось пить. Я облизывала пересохшие губы, но от горячего воздуха они мгновенно становились снова сухими. Чем больше думала о воде, смотря на амфору, тем явственней ко мне приходило понимание, что моё желание удовлетворит только лишь физическую жажду, символически предвосхищало внутреннюю потребность в более глубоком, сокровенном соприкосновении с живительной силой, которая упоит мои желания тела и души. От ещё полностью неосознанного вожделения грудь наполнилась волнительной истомой. Внутренняя сила, огненным змеем стремительно ползала по стержню позвоночника то вверх то вниз, разжигая мои энергетические центры. Казалось усмирить мою кундалини может только содержимое этого сосуда. Волнующие горячие потоки, внутри меня словно волны накатывали, и, отпуская, снова накрывали моё сокровенное женское эго. Пристальный взгляд на изящное совершенство чётко говорил, что именно волнует меня в нём. Именно его сейчас желало моё тело и получить этот глоток жизни неодолимо и страстно жаждет и предвкушает душа.
Внутри меня бушевали неосознанные желания. Очень хотелось что-то, чего у меня нет, но о чём саднит моя душа. Знакомые нотки сердечной тоски причиняли тянущую боль в груди, напоминая о вечном стремлении моей женской души обрести законченность в другом сердце. А на высшем уровне в самом сердечном центре, в его «розовом бутоне» пробудилось неодолимое высшее устремление восстановить цельность своего духа через воссоединение с этой живительной влагой в прекрасном сосуде, олицетворяющей саму священную Жизнь.
Сейчас мне казалось, всего лишь глоток из прекрасной амфоры изменит всё моё представление о мире, о жизни, смерти и любви. Я познаю, кто я и чего хочу на самом деле, на что я способна ради этого.
Находясь в трансовом состоянии, я уже плохо отождествляла саму себя, и влекомая внутренней силой пошла к желанному сосуду. Когда меня отделяло от амфоры несколько шагов, и я уже видела жерло тонкого горлышка амфоры, как гром среди ясного неба раздался голос старухи: «А теперь представь, что ты находишься на берегу моря. Что ты видишь?»
- Ну, нет! - простонала в отчаянии я. Чувство досады терзало меня внутри.
Впервые в жизни я испытала и радость, и огорчение одновременно. Мне не хотелось покидать золотые пески и возвращаться к своей, ничем не примечательной повседневной серости, но неотвратимое движение виртуального времени неумолимо неслось мимо моего желания.
Вся картинка видимого прямо на моих глазах стала распадаться на мелкие кусочки изображения, которые падали вниз в разверзнутое пространство надо мной. Потом весь, недавно ещё прекрасный солнечный мир закружился против часовой стрелки, ускоряя своё движение и, в конце концов, образовав огромную воронку в пространственной стенке, исчез во временном отверстии.
Видение исчезло, освобождая место для нового ментального сценария. Я уже уверенней чувствовала в этих пространственных сплетениях миров и поэтому спокойно ожидал
