Антон Васильевич и проделки нечистой силы под Новый год

Антон Васильевич и проделки нечистой силы под Новый год

Антон Васильевич – вполне реальный человек, живущий в нашем городе. Уже на пенсии, но еще преподает в одном из колледжей. Любит двух задиристых внуков, но втайне мечтает, чтобы дочь с зятем побыстрей получили ипотеку. Любит гулять с собакой Лорой, но не любит, когда Лора лезет на диван с грязными лапами. В общем – обыкновенный человек, но с одной особенностью: он совершенно не верит в мистику, предпочитая всему рациональное объяснение. Вернее, не верил до того момента, когда веселая чертовщина, разгуливающая по городским улицам в канун Нового года и Рождества, не обратила на него свой взгляд. Почему она выбрала для своих проказ именно его, никто не знает.

А началось все…

– Отец, помоги повесить шкаф на кухне.

Антон Васильевич иронично усмехнулся в ответ. Вот так всегда – отец, сделай то, отец, сходи туда-то, словно других мужчин в доме нет.

Шкаф предстояло повесить на стену. Встав на стул, Антон Васильевич крепко прижал тяжелый шкаф к груди, примериваясь, и машинально сжал дверцы. Они тут же захлопнулись, прихватив по пути его нос, который он сдуру поднес слишком близко. Антон Васильевич побагровел, но отпустить окаянный шкаф было уже нельзя: он обязательно свалился бы ему на ноги.

Рядом раздался громкий смех и реплики про Буратино. Это веселились внуки.

– Да заберите же его у меня!

Отворачивая лицо, дочь взяла злополучный шкаф, а Антон Васильевич схватился за нос, чем вызвал новый взрыв хохота. Нос стал пунцовым, как у заядлого алкаша или Деда Мороза, а досада на домашних достигла предела.

– Лора, гулять!

Собака радостно устремилась в коридор. Одевшись и прицепив поводок, Антон Васильевич громко хлопнул дверью, не прощаясь, и поспешил вниз по лестнице. Но там его поджидал второй казус. То ли лестницу недавно мыли, то ли кто-то бросил на пол апельсиновую кожуру: ступенька вдруг ушла из-под ног, потолок качнулся, и Антон Васильевич покатился, выпустив поводок – к радости Лоры. Прокатившись по лестнице и вылетев на площадку, он гулко ударился головой в железную дверь. Как назло – дверь тети Клавы, злющей, скандальной особы, которую боялся весь подъезд. Дверь тут же приоткрылась, словно тетя Клава его ждала.

– Уже и сутки до Нового года потерпеть не мог, так на карачки встать захотелось? И не стыдно тебе своим носом детей пугать, алкашина? А еще интеллигенция! Это тебя в твоих университетах учили лбом к соседям стучаться, старый ты баран!

Охнув, Антон Васильевич быстро вскочил на ноги и устремился вниз. Тетя Клава орала вслед оскорбления, но он уже не слушал. Это же надо так опозориться! Завтра весь подъезд будет знать, у Клавдии язык длинный.

Вдобавок Лоры нигде не было видно, и Антон Васильевич принялся звать ее. Серый пушистый комок мелькнул возле заброшенного зданияна пустыре. В этих развалинах обитали бродячие собаки, Лоре там не место.

– Лора, Лора! Пес-пес-пес…

Никакого ответа. Антон Васильевич обошел здание, поднялся на второй уровень, но собаки нигде не было. Расстроенный, он остановился передохнуть, прислонился к бетонной стене. Много позже он вспомнит, что стена была теплая, хотя на улице был мороз, и здание давно не отапливалось.

Не найдя собаку, он грустно возвращался домой. В подъезде его встретила гробовая тишина. Гробовая тишина стояла и в квартире. Все было на месте – и кухонный шкаф, который он не повесил, и коробка с распакованными елочными игрушками, и елка в углу комнаты. Но не было ни одной живой души, словно люди куда-то испарились. Ни дочери, ни внуков. Антон Васильевич походил по комнатам, включил телевизор. Замелькали кадры городских улиц, потом пошла рябь. Он переключил канал. Везде одно и то же – черно-белые кадры без комментариев.

Кто-то мягко прошел по коридору и толкнул дверь комнаты. Антон Васильевич обернулся и увидел Лору. Собака смотрела на него, повиливая хвостом.

– Ты как здесь оказалась?

Заподозрив неладное, Антон Васильевич еще раз обошел квартиру. Не хватало кучи мелких вещей, и это создавало впечатление, что кроме него, в квартире уже давно никто не живет. Антон Васильевич задумчиво рассматривал шкаф-купе, где сиротливо висели его костюмы, когда звонок в дверь заставил вздрогнуть. Он подошел к двери.

– Кто там?

– Вам телеграмма.

Телеграммы не приносили домой уже целую вечность. Антон Васильевич открыл и увидел удаляющуюся спину в старом пуховике.

– Подождите.

Но почтальон не стал ждать. Антон Васильевич поднял с пола телеграмму-«молнию», развернул. Текст представлял собой полную неразбериху, а датирована «молния» была аж 1988-м годом. Он присмотрелся внимательней. Отдельные слова и целые фразы были словно выдернуты из контекста. «Поздравляю» чередовалось с «как здоровье Наташи» и прочей непонятной ерундой. Он вспомнил было, что Наташа – дочь брата из Читы – жила у них на прежней квартире, когда приезжала поступать в институт, но этой ли Наташей интересовались, и сколько лет прошло с тех пор?

В этот момент на лестнице послышался шум, и в дверь опять позвонили. Антон Васильевич открыл, не спрашивая, и удивленно попятился. На пороге, пошатываясь, стоял незнакомый мужчина. Антон Васильевич изумленно смотрел на него, а мужчина, покачнувшись, ввалился в дверь.

– Вы что?

– Что? Домой пришел, вот что.

И мужчина начал снимать пальто. Но перед вешалками удивленно остановился, замотал головой.

– Я где?

Выкрикнул истерично, с угрозой в голосе. Поняв, что незваный гость начал заводиться, Антон Васильевич быстро заскочил в комнату, прихватил тяжелую трость и с ней вернулся в коридор. Никого, входная дверь закрыта на защелку изнутри. Он в изнеможении опустился на стул.

«Я сошел с ума? Или умер?»

Мокрый холодный нос ткнулся в руку. Лора, живая и веселая, стояла рядом. Антон Васильевич решился.

– Лора, гулять.

Она виновато опустила голову, и, развернувшись, побрела в комнату.

– Ну и ладно!

Антон Васильевич оделся и вышел на лестницу – оставаться в квартире было невозможно. Мельком отметил, спускаясь, что дверь в квартиру Клавдии приоткрыта, но не придал этому значения.

Во дворе, несмотря на вечерний час, было пустынно, лишь около елки наблюдалось движение. Заинтересованный, Антон Васильевич подошел ближе и увидел интересное зрелище: Дед Мороз до половины. Красный колпак и борода присутствовали, а ниже был старый пуховик с торчащим из кармана горлышком бутылки и зеленые, давно вышедшие из моды джинсы. Ругаясь вполголоса, Дед Мороз яростно потрошил замызганную клетчатую сумку, – с такими ездили отечественные челноки в конце прошлого века. Заслышав шаги, странный дед обернулся.

– Ну что уставился? Помоги-ка лучше.

И, не дожидаясь ответа, сунул сумку Антону Васильевичу, а сам вытащил из-под елки разукрашенный звездами мешок и принялся его потрошить еще с большим усердием.

– Да что ищем-то?

– Корову в сундуке, – огрызнулся дед. И, обернувшись к Антону Васильевичу, выпучил на него глаза: – Ух ты!

Антону Васильевичу сталоне по себе. То хамит, то дивится, как на мумию в музее. Он развернулся, чтобы уйти, но дед мертвой хваткой вцепился в рукав его пальто.

– А подарок?

И, как фокусник, извлек из рукава пуховика тяжелый стеклянный шар.

– На, борода, заработал.

От такого обращения Антон Васильевич разозлился не на шутку. Высвободив из лап гнусного деда рукав пальто, поспешил к дому. Дед орал ему вслед:

– Ты поосторожней с желаниями-то, он иногда исполняет. До Нового года всего ничего осталось…

…

– Отец, где ты был целые сутки?

Сердитое лицо дочери, зять, с любопытством поглядывающий сбоку. Притихшие внуки, Лора, с виноватым видом стоящая рядом.

– Позвонить не судьба? Всего два месяца один живешь, а уже чудить начал. Если бы не приехали за этим чертовым шкафом…

Злополучный кухонный шкафчик – начало всех бед – стоял в коридоре, и Антон Васильевич машинально потрогал нос.

– Откуда приехали? – глупо спросил он, и гнев в глазах дочери мгновенно пропал.

– Да ты что? Кто же, по-твоему, нам с квартирой помог? Себя уже не помнишь? Раздевайся и иди в комнату, до праздника меньше часа.

Стеклянный шар так и остался в этот вечер в кармане пальто. Пригодится еще, когда опять реальность исказится.

Владимир Николаев, член Союза журналистов России