Первый отпуск после войны...
Первый отпуск после войны...
К 70-летию окончания Великой Отечественной
Предлагаем вам познакомиться с воспоминаниями бывшего фронтовика - нашего постоянного читателя. Наверняка его рассказ напомнит многим пожилым людям их собственную жизнь в первые годы после войны.
Закончив войну в Вене, наш дивизион радиоразведки стоял год в Словении, затем перебазировался на постоянное место в Молдавию – в селе Шабо на берегу Днестровского лимана. Стройбат построил небольшие казармы. Мы устроились и подготовились к зиме - неожиданно суровой для местного климата.
«На побывку едет...»
Весь январь 1947 года стоял без снега, морозы трещали сорокаградусные. У людей не было тёплой одежды, топлива и продуктов. Вымерзли виноградники и фруктовые деревья - единственное средство дохода. Мы помогали селянам выжить - наши шофёры на «студебеккерах» добывали и развозили топливо по хатам всю зиму. Весной эти машины заменили трактора: корчевали виноградники и пахали землю под посев кукурузы. Соседняя Румыния подарила посевные семена кукурузы.
Первый послевоенный призыв прошел в 1947 году. Создана была своя школа в части, назначены приказом командиры, должность старшины досталась мне.
До прибытия новобранцев мне дали десятидневный отпуск. Я получил в штабе отпускной литер для проезда по железной дороге, на складе выдали банку американской колбасы и буханку хлеба на дорогу. Половину хлеба я поменял на бутылку вина и повёз гостинцы домой.
Я впервые приехал в Москву. Прибыл в столицу утром, а поезд на Кострому отправлялся в 23 часа. Сдал вещмешок в камеру хранения и отправился на метро в центр. Меня интересовала, прежде всего, столовая. В стране 1947 год был таким же голодным, как в войну. Столовые стояли закрытые, в магазинах торговали только по карточкам. Я замахнулся на ресторан, ближайшим от Красной площади оказался ресторан «Москва».
Швейцар открыл дверь, спросил: «Чего надо?»
- Сочту за честь отобедать в вашем ресторане,- отрапортовал я.
- У нас обслуживают только депутатов и иностранцев.
- А я и есть иностранец, из Вены, вот, смотрите, даже медаль за взятие Вены есть.
Швейцар не выдержал моего натиска и отступил, сказав: «Желаю удачи, старшина».
По ковровым ступенькам, в солдатских сапогах, я поднялся на второй этаж, через зал депутатов прошёл в зал для иностранцев и сел за столик. Подошёл официант, спросил: «Вы иностранец?».
- В каком-то роде - да, я воевал за их свободу!
Официант ушёл, а я ждал своей удачи. Вышла симпатичная москвичка средних лет в белоснежном халате и колпаке, пригласила меня сесть за столик у кухни, сама села напротив. Попросила: «Расскажите о себе». Я начал с того, что сообщил год рождения – 1925-й, что призвали меня в армию 17 января 1943 года… «Извините, - перебила она, - я сердцем почувствовала, что вы ровесник моему сыну». Я вкратце рассказал про свою службу, фронт, про то, что дали отпуск - повидать мать и слепого отца, который при обороне Москвы был ранен в голову.
Женщина сказала официанту: «Принесите старшине комплексный обед». Официант принёс хлеб и гороховый суп с бужениной. Я приступил к еде, а она начала свой рассказ: «Мой сын призван был 20 января 1943 года в Морфлот. Три месяца он проходил подготовку в Москве, приходил в увольнение, я рада была за него. Перед праздником 1 Мая его отправили на Северный флот. Сын писал, что их корабль сопровождает караваны судов союзников по Баренцеву морю мимо Шпицбергена к Архангельску. Я получила четыре письма от него, а в сентябре пришла похоронка». Женщина замолчала, вытирая слёзы, а у меня кусок застрял в горле.
- Вы кушайте, для меня облегчение - накормить вас. У моего сына нет могилки, его погребла пучина Северного моря, - заметила она.
Официант подал второе блюдо - печёнку с жареной картошкой, кружочки колбасы и чай. Сотрудница ресторана сделала бутерброд с колбасой, завернула в бумагу и дала мне на дорогу.
- Извините, что растревожил вашу душевную рану. Я буду поминать вашего сына и не забуду вашу доброту, спасибо вам, - попрощался я.
Она пожала мне руку и пожелала счастья после службы.
«Здравствуй, отчий дом!»
Поезд в Кострому пришёл в 5 часов утра. Меня никто не встречал - я умышленно не сообщал о своём приезде, иначе мама не спала бы всю ночь, а потом в 4 часа утра отправилась бы пешком через весь город...
Появился дома, как гром с небес. Мама обнимала меня, целовала и плакала. Я подошёл к отцу, он меня всего ощупал, поцеловал и хриплым голосом тихо сказал: «Здравствуй, сынок!».
Мама затопила русскую печку, значит, будут пироги. Не теряя времени, мы с отцом пошли в баню. Дома я успел побриться и побрить отца. Он хвалил мою трофейную бритву: «Как по маслу бреет».
Я разбудил сестрёнок и наделал много шума. На столе появились припрятанная «чекушка» водки и бутылка молдавского вина. Выпили за встречу, закусили ароматной колбасой с картошкой в мундире, затем, как в сказке, - шипящий самовар посередине стола, земляничка в вазе и творение из русской печки - пироги с грибами.
После завтрака я поручил сестрёнкам пригласить на чай верных друзей, а сам отправился на экскурсию по городу. Верный курс я взял - на городскую кондитерскую. На дверях вывеска: «Заказы не принимаются». Служба старшиной меня научила совершать смелые поступки. При полном параде я ворвался в кондитерскую и наделал переполох. Попал в окружение девчат в белых халатах и колпаках, все такие похожие - как близняшки. Я им понравился, они согласились сделать мне как фронтовику небольшой торт, в порядке исключения. Я купил на рынке букет цветов. Вернулся, а торт уже в упаковке. Щедро расплатился и подарил девчатам незабудки на память, до встречи после службы.
Пришли в гости ребята-одноклассники. Нас породнила дружба с первого класса, под клятвой верности мы творили своё босоногое детство. На 8-й класс пришла пора выбора. Ребята не хотели покидать родной город, выбрали путь к высшемуобразованию через училище и вечерний институт. Я же твёрдо решил поступать в архитектурный. Завод получил военный заказ, ребята - «бронь» на всю войну. А меня призвали в армию с 9-го класса.
«Травмы, нанесенные войной...»
Сидя за столом, я обратил внимание на покалеченные руки ребят - все в шрамах, на них не было живого места. Ребята были худые и бледные, выглядели устало. Они рассказали, что в войну работали без выходных, очень напряжённо всю смену. Питание - 800 граммов хлеба и баланда в столовой. Особенно тяжело приходилось в ночную смену. Невольно закрывались глаза, кружилась голова… Когда рубили зубилом некачественное литьё, чаще травму наносили на левую руку, а когда зачищали наждаком - страдала и правая. Только на «больничном» была возможность отоспаться.
Я налил вино в рюмки, мама принесла жареные грибы на сковородке и тушёную картошку с американской колбасой. Выпили за то, чтобы война больше не повторилась. Мама добавляла в тарелки закуску ребятам и говорила: «Не стесняйтесь, ешьте досыта». Я сидел - крепкий парень, при фронтовых наградах и старшинских погонах. Мама не сводила с меня мокрых глаз, это были слёзы радости.
Мама достала из сундука узел из церковного платочка с крестиком, развязала и положила на стол перевязанные ленточкой письма: фронтовые треугольники и послевоенные в конвертах. Это были все мои письма. Отец успел написать с фронта два письма, а потом за него из госпиталя писали другие. Каждый треугольник полит слезами, пропитан благодарными молитвами за то, что сын жив.
Ребята с интересом читали мои фронтовые письма с рисунками на полях. Мама поставила на стол горячий самовар, подсели сестрёнки, распаковали торт, оказалось, по всей поверхности - малиновая звезда. Нам досталось по лучику, родителям - середина…
За ужином я предложил семье план неотложных дел на всю неделю. С утра пилим дрова, вечером устраняем бытовые неполадки. С лесопилки привезли метровый кругляк. Мы с отцом пилили его пополам, затем я колол на четвертинки. Мама и сестренки складывали дрова к стенке сарая.
После рабочей смены на заводе пришли ребята с приглашением прогуляться на стрелку – это песчаная коса на стыке слияния Волги и ее притока, речки Костромки. Мы шли тропинкой по заливным лугам, с травой по пояс и пением жаворонка над головой. Вот и огромное песчаное поле, где вода давно смыла следы нашей босоногой футбольной команды. Мы обнялись, преклонив головы в минутном молчании.
Вечером мы с отцом занимались домашними делами, он помогал - где подержать, где советом. Самым дорогим подарком от мамы стали ее слова: «Спасибо тебе, сынок, я без швейной машинки - как без рук, а теперь она, как новая, и стулья крепкие, замки работают, и дрова на всю зиму заготовлены».
В день прощания мама собрала мне еды на дорогу, с отцом выпили по рюмочке. Я попрощался с сестрёнками, мы отправились на вокзал. Поезд на Москву уже стоял на перроне. Мама вытирала слёзы платочком: за эти десять дней война ещё раз прошла через её сердце. Поцеловав родных, я едва успел вскочить на ступеньки вагона. Мама ещё долго махала вслед уходящему поезду.
...А через три года на этом перроне мама будет встречать одного сына и провожать служить другого.
Геннадий Зайцев, г. Губкин, Белгородская область (печатается в сокращении)