Рассказ
Рассказ
Фонтан давно не работает и завален всяким мусором. Я всегда сажусь напротив и бросаю в него камешки. Но сегодня не до того. А Славка ушел за едой и как пропал. Или кажется, что долго... У меня всё болит, даже кожа. А руки трясутся и в карманах. Полежать бы дома... Но с этого лета мы с братом бомжуем. Если бы всё путём, Славке ломился 1-й класс, мне - 7-й...
Ага, только мокрого снега не хватало! В тепло бы свалить. Где же Мелкий-то? Э, да я уже не один кантуюсь! На скамейку с другой стороны фонтана уселась девчонка, лет 16-17-ти. Клёвая, но нахохлилась, как курица, и вроде ревёт...
– Димыч, я не достал жратвы, - подскочил, как чумовой, Славка.
– Уходим отсюда короче, пока я не окочурился...
– Не, ты держись, чё я без тебя делать-то буду?!
Я ухватился за его плечо и встал, но сразу всё поехало. Фонтан закачался и вдруг совсем уплыл...
– Димыч, Димыч, не помирай, братуха... - слышал я голос Мелкого, но уже не видел ни его, ни фонтана...
Может, я и трус (уколов всю жизнь боюсь), но не лох. А эта бабуся заливает, что Славка бросил меня и сбежал, но я-то знаю. Она, конечно, неплохая старуха (и уколы ставит не так больно, как остальные), но стопудово пургу гонит. Как только встану, сразу сбегу. Пусть потом другим заливает, что в детприёмник сдадут, как поправлюсь, и всё такое. Может, при совках бы и сдали, но не теперь. Таких, как мы с братаном, вокруг целая армия. И никому мы не нужны...
– Ну-ка, поворачивайся, голубчик.
Я сжался в комок, а бабуся усмехнулась. И показала на окно. Там торчала Славкина рожица. С лёгким шлепком укол мне опять засандалили. И я уставился на брата. Он что-то говорил и показывал пальцем на бабусю. А она молча улыбалась. Я не врубался.
– Чё?
Но Славка только виновато развёл руками. Бабуся присела на кровать.
– Это он про то, как сбежал вчера от нас, рассказывает. Вика не догнала. Ну и бегун.
– Какая ещё Вика?
– Нянечка наша. Она тебя в больницу на своей спине тащила. Поблагодарил бы... И, как по заказу, в палате нарисовалась эта самая Вика. Я аж хмыкнул, как бабуся всё подстроила. Им на благодарность нарваться захотелось! Что за народ, эти совки? Кругом бездомные с голоду дохнут, на улицах стрельба, а они с манерами лезут! Но я не собираюсь никому руки лобызать. Или слюни пускать перед этой медичкой. Взял да отвернулся к стене. Но тут Славка застучал в окно, пришлось повернуться. Он показывал на Вику, поднял большой палец. А она звала его войти. Я знал, что он замёрз и голодный, но замахал руками, чтобы не верил им и слинял. Он заревел и сорвался с выступа под окном, но потом опять показался.
– Дима, зачем ты его гонишь? Сегодня же суббота, начальства нет. Пусть войдёт, а мы с Варварой Семёновной его накормим...
– И вымоем. Тебя-то вчера еле отмыли, христового.
Понимая, что они могут и прокатить по полной программе, я всё же позвал Славку. Без меня ему так и так хана... И тут меня осенило: это же та самая, со скамейки у фонтана!
– Это ты у фонтана-то ревела?
Бабуся, вздохнув, ушла. а Вика просто кивнула и опять позвала Мелкого.
***
Пока меня лечили, Славка кантовался в больничном подвале, у кастелянши. Приходил: чистый, сытый и довольный. И всё бы клёво, если б не уколы. Врач попался упёртый, уколы отменять отказался. И всегда долго прослушивал, прощупывал живот и разглядывал мои зрачки. Не знаю, в чём тут фишка, но он ни разу про них не забыл. Вика почти всегда была в больнице. А другие няньки и сестры дежурили сутками, а потом отдыхали несколько дней. Однажды я спросил про это бабусю.
– Ох, голубчик, не только вам с братом жизни нет...
– Чё, и у неё пьяные предки дом спалили?
– Да, нет... И дом пока цел, и предки, как ты говоришь. А точнее - одна мать. И недавно у них появился постоялец. Материн работодатель. Так, что ли теперь называют тех, на кого работают?
– Хозяин, пахан или сейф. Смотря какой работодатель...
– Её мать на рынке торгует, а он там всем заправляет, почти все лотки его... Мать-то теперь пьёт. Нормальную работу потеряла и запила... Вику жалко. Ей житья нет. К себе её взяла, так он выследил. Силой увёл её и избил. Но она скоро собирается сбежать. Бабушка у неё есть где-то в деревне... Больше я ни о чём не спрашивал, уставился в потолок. (Насмотрелся уже на всяких отмороженных. И на безбашенных, и на тех, которые шлангуют, чтоб лоха замутить...)
И вот уже катит зима, а я сижу в коридоре и жду выписки. Мелкий даже вздрогнул, когда бабуся сообщила про это. Вика не появляется со вчерашнего дня. Наверно, уже свинтила. Бабуся всё утро натягивала на меня чьи-то старые джинсы, свитер и ботинки. Я не упирался, мои-то шмотки сразу спалили. (Назвали рассадой.) И оказалось: теперь не уколов боюсь, а выписки. Бабуся этого не усекла. А если и врубится, делать-то нечего. Всё равно выпишут. Славку у кастелянши уже застукали, предупредили её по полной. Тётка теперь трясётся, чтоб не уволили. Да, мы здесь многим не в кайф. Я сам слышал, как и бабусе нагорело.
– Вы до пенсии хотите доработать? - доставал её какой-то хмырь зашлакованный.
Думал на него тарелку супу вылить, да бабусю пожалел. Куда она без пенсии? У неё и так уже чердак опух, недавно сын-пьяница нарисовался. Своё жильё пропил и к маме забурился. И ей ещё за нас с Мелким оттягиваться?
– Дима, пора. Иди к кастелянше, там тебе куртка. Может, великовата, но тёплая. Вика принесла. И Славику пальтишко... Давай, голубчик, поторопись, а то на поезд опоздаете.
– Чё?
– Иди, иди, некогда удивляться. Вика вас забирает в деревню. А нянечки и сестры немного денег собрали.
– А разве она ещё не слиняла?
– Дима, ну, почему ты так выражаешься-то? Можешь же по-человечески разговаривать...
Дом скрипел половицами и промёрз не меньше нас. А бабушка не дождалась свою внучку... Я сбросил на пол дрова и посмотрел на Вику, она всё сидела за столом и плакала без остановки. Славка гладил её по спине и жалобно всхлипывал. В сенях упал веник и сразу ввалился какой-то дед.
– Это кто тута? Уж не Вика ли припожаловала?
– Я, деда Пантелей. Вот, приехала...
– Ну, ну. А Глафира-то... летом ишо померла... Не маялась, спокойнешенько отошла. Об тебе жалилась. Ну, айда к нам, а завтре уж станем вашим домом займаться. Протопим, изладим.
– Нет, деда Пантелей, я здесь останусь. А ребята пусть идут. Дед то потирал руки, то топтался на месте.
– Это кто ж такие будут?
– Мои другья. Они братья: Дима и Слава.
– Вона как...
– Им жить негде, деда Пантелей.
– Ну так, а што жа, пущай тута и обитаются. И тебе веселяя, всё не одной на хозяйстве-то загинаться. Ну, ну. А мы со старухой подмогнём, не сумневайся. Ага. Ну так айда, пацаны. Сбирайтеся!
– Нет, мы с Викой останемся.
Я сказал так твердо, что сам удивился.
– Ну, ну. Ладно-ть. Тута в подполе картошка осталася, ишо чавой-то с овощёв. А щас старуха сберёт вам поести. Я-то вчерась удумал коровёнку продавать (косить на её погибель!), а таперя, выходит, отставка. Всей оравой-то управимся...
Когда он ушёл, я вспомнил про подпол, спустился и заорал.
– Да тут полно жратвы!
Мелкий просунул голову и радостно засмеялся. Я быстро вылез и подошёл к Вике:
– Растопим с дедом печь, отогреем дом и заживём, как люди. Не плачь, я не маленький, во всём тебе помогать буду. И Славка. Мы пацаны прикольные, не пожалеешь...
